– А в Одессе белая акация распускается и тепло. Уплыть бы отсюда к Черному морю...

– В Зурбаган, – не замедлил слегка поддеть Олег.

– Или в Лисс, – мечтательно согласилась Наташа. – Одесса тоже сгодится. Кстати, конфеты принес?

– Принес, – почему-то застеснялся Тучин, доставая из оттопыренного кармана. – Держи. И это тоже. – Из другого кармана появился томик Багрицкого с синим парусом на обложке. – Смотри: вот Джон Ячменное Зерно, вот Разбойник, а вот и Контрабандисты...

– Покажи, – протянула руку Наташа и вспыхнула до кончиков ушей, осознав проигрыш и необходимость расплаты. – Стыд какой.

– Не хочешь – не надо, – обиделся Олег. – А конфеты все равно возьми. – Лицо у него выражало растерянность и обиду, как у ребенка в ожидании несправедливого наказания. Наташе вдруг стало жаль его, и, поддавшись неосознанному порыву, она обняла Олега за плечи и поцеловала в лоб целомудренно, как сестра целует младшего брата.

– Ах вот вы чем тут занимаетесь! – неожиданно раздалось за спиной злорадное восклицание. – От меня не укроетесь! Войтюк все знает, Войтюк все видит! Значит, христосуетесь? С Пасхой вас, голубочки-любовнички!

Не знаю, может, еще каких вещей, непереносимых для подросткового самолюбия, наговорил друзьям распаленный ревностью и от этого еще более поглупевший Виктор, но одно известно точно: схлопотал он по своим поганым губам и от Олега и от Наташки. Губы у Виктора распухли, как чага, но злословить не перестали. По школе вдруг поползли нехорошие шепотки: комсоргша с Тучиным на дебаркадере тайные свидания устраивают, целуются и все такое. Ссылались на Войтюка, который уверял, что «все у них было»... Что значит «все», не уточнялось: ежу понятно. Наташа с Олегом вдруг стали испытывать повышенное внимание и ощупывающие взгляды не одних только школьников: молва покатилась шире. На то она и деревня. Совместные прогулки и общение на людях пришлось прекратить. Но подогреваемые Войтюком сплетни множились, как личинки мясной мухи, и достигли ушей Олега.

Поздним вечером неизвестные устроили младшему Войтюку темную возле клуба. Накинули сзади на голову рогожный куль из-под рыбы и били, не давая вырваться и стараясь попасть по зубам. «Болтать и сплетничать будешь?» – допытывались напавшие. Войтюк мычал под рогожей окровавленным ртом и старался не проглотить выбитый зуб.

Приезда следователя для расследования факта злостного хулиганства с тяжкими телесными повреждениями директор школы добивался, используя все свои связи и землячества. В письменных призывах во все органы, хотя бы отдаленно имеющие отношение к правосудию и социалистической законности, Микола Микитович в силу многолетней выучки не забывал упомянуть всех подозреваемых. Поэтому, когда к месту происшествия все-таки приехал не полуграмотный участковый, а настоящий опер из районного угрозыска, прошлое Олега не составляло для него тайны.