– Перед вами люди – не муравьи, – раздумчиво молвил Григорий. – И в каждом душа живая...

– Верно, Гриня, не муравьи, – Отлас задумался, потеребил прошитую тонким серебром бороду, сурово блеснул тёмными глазами. – Миром, браты, надобно. Миром! – Он рубанул жёсткой ладонью, как саблей, заставив всех напрячься и внимательно вслушаться. – Край этот велик, люден. И – не хожен.

– Мы-то с Лукой хаживали, – обиделся Потап.

– Много ль? – всем корпусом повернулся к нему Отлас. – Нам всю Камчатку ходить. Всю, до края!

– До края-то к чему? – спросил Григорий.

– Худо ли, братко, ежели мы державе нашей новые земли сыщем? Ты, Гриня, про чертежи-то не забывай, рисуй. И речения здешние постигай. Немтырями нам быть не с руки. И ты, Василко. Скоро надвое разделимся... В каждом отряде толмач понадобится.

– Пошто надвое-то? – спросил Лука.

– А чтоб скорей землю эту разведать... – Отлас насторожился, бесшумно прыгнул к выходу и, откинув нюк, толкнул прижавшегося к нему юкагира. – Что ж ты на улке стоишь? Заходи.

Юкагир, не выказывая ни смущения, ни страха, шагнул внутрь, что-то забормотал по-своему. Григорий начал переводить:

– Олешки захворали. Два юкагира тож. Тыкно брюхом мается...

– Русский-то позабыл, что ли? Давай вспоминай, – Отлас словно не замечал, что рука у того синеет.

– Не позабыл, а наш язык лучше, – спокойно ответил Ома. Жилистая рука от медвежьего отласовского жима не хрупнула.

– Силён, – одобрительно хмыкнул Отлас.

– Тебя не слабее. Ежели хочешь – поборемся.

– Сдюжишь? – отмахнув нюк, Отлас пригласил юкагира войти.

Кинулись встречь друг другу, как два соболя, норовя одним толчком повалить друг друга. Ома подобрался, зло сощурил глаза, оскалил зубы. Отлас – был спокоен. Борьба для него, как и сабля, свычна с детства. Бросал на лопатки посильнее себя бойцов, то через голову, то подсекая неожиданно под колено или, вскинув на плечи, кружил и клал куда указывали зеваки.

Тут сошёлся с опытным противником. Среди своих соплеменников Ома тоже был не из последних бойцов... На каждый приём Отласа отвечал своим приёмом. Гибкое тело мгновенно каменело, если Отлас пытался его переломить. Руки и ноги, словно змеи, оплетали, били, сжимали до хруста с невероятною для такого сухопарого мужика силой. Вот он отпустил Отласа, точно сдался, и вдруг ринулся ему под колено. Охватив за ноги, опрокинул, но не на спину. Падая, Отлас вывернулся и коротко, сильно ударил ступнёй в живот. Ома взвизгнул и скорчился.

 – Тут уж кто кого, побей гром – довольный исходом борьбы, заключил Васька.

– Я поборю... поборю тебя! – пообещал Ома и, согнувшись, заковылял прочь.