– За други своя готов хоть сию минуту. Во, глядите! Рыскую! – и он опрокинул в себя весь ковш.

– Во утробишша-то! С бадью вылакал, а всё на ногах, – дивились казаки, которым досталось из бочки лишь смочить губы.

– Вы! Неслухи! – Отлас в ярости хватил саблей по бочке, разнёс её, но вина там оставалось на донышке. Но и о нём пожалели те, кому не досталось ни глотка. – Кто смел открыть без спроса?

– Дак сама отрылась, – пробормотал Евдоким, желая выгородить Потапа. Боялся, друзья могут поссориться. – Днище слабое оказалось.

– Ты?! – Отлас схватил его за горло, отшвырнул.

– Не трожь Евдоху, – заступился Потап. – Я зачинщик.

– В батоги! – коротко приказал Отлас. Видя, что казаки нерешительно топчутся, свирепо прикрикнул: – Ну!

– Меня?! – изумился Потап столь неслыханному глумлению и отшвырнул от себя подступивших к нему казаков. – Это меня в батоги?

– Тебя, – подтвердил Отлас. – Чтоб другим неповадно было. Бить до первой крови. – И скрылся в юрте.

Потапа били.

Он молча скрипел зубами – не от боли, хоть было больно, от неслыханного унижения. Самый лучший друг, самый верный, за которого жизни своей не пожалел бы, словно лютый ворог, кинул под батоги. Зарвался Володей! Ну постой! Погоди ужо! Потап не забудет!

Юкагиры были довольны. Всех больше ликовал Тыкно. Он долго ждал, когда среди казаков начнётся разлад. И вот – случилось. Жалко, что Ома плохой стрелок. Тыкно видел, как удирал от Отласа зять.

Роптали казаки, видя униженного товарища, взроптали и юкагиры, когда из тундры, почти загнав оленей, примчался испуганный их сородич.

– Беда, люди! – закричал он, соскакивая с нарты. – Чёрная смерть пришла в наши юрты! Мрут женщины, мрут олени...

Никто из юкагиров его не знал. Может, он из какого-то другого племени? Но все поверили этому человеку, тотчас начали запрягать оленей. Там остались жёны, дети, там остались стада. Надо спасать тех, кто ещё жив. Надо немедленно мчаться в родные края. Зачем им эта чужая неприветливая земля? Зачем – Камчатка? Зачем поход с русскими, которые юкагиров и за людей не считают? Винку пьют одни. Спят в юртах отдельно. Не дают охотиться, всё гонят и гонят вперёд. Зачем?.. Зачем?..

Растерялись обозлившиеся на Отласа казаки. А юкагир всё кричал и звал своих сородичей домой. И те спешили, сворачивали свои юрты.

Но Отлас приблизился к вертевшемуся юлой юкагиру и, коротко взмахнув саблей, снёс ему голову.

– Стоять! Всем стоять! – тихо и грозно произнёс Отлас. И всё: казаки и юкагиры – подчинились его приказу, смолкли. – Это не юкагир. Это доглядчик. – Он пронзительным взором уставился на Тынко: – Кто подослал его – знаю.