Как он презирал себя, когда, стоя во время парадов на Мавзолее, чтобы казаться хоть чуть выше, приказывал подставить себе под ноги скамеечку, – и всё равно знал, что борьба безнадежна. Сталин старел, сил у него оставалось меньше и меньше, а образ был по-прежнему здоров и молод. Как он стыдился и ненавидел себя – старого, больного, с сухой рукой… В конце концов двойник фактически загнал Сталина в заточение: Сталин боялся выходить из Кремля, позже он оставил и Кремль, переехал на ближнюю дачу, но и оттуда не выходил гулять даже в сад; он был так жалок, что знал: посмей он кому-нибудь сказать, что он – Сталин, с ним расправятся, словно с самозванцем. Культ его и погубил: сначала он относился к самому Сталину, в общем, неплохо, старался поднять его до себя, чему-то научить, радовался, когда у Сталина были успехи, а потом, когда понял, что тот больше ничего не может, что он выдохся, – уничтожил его».

* * *

«Не следует думать, Алеша, что единственное, чем занималась де Сталь после семнадцатого года, – помогала Сталину пробиться к власти, – продолжал Ифраимов. – Это, конечно, неправда. Львиная часть ее времени уходила не на Сталина, а на работу, связанную с членством в стародавней группе “Эвро”, той самой, которая мечтала о превращении России в страну гениев. В двадцатые годы “Эвро” переживала жестокий кризис. Когда-то, еще при ее создании было решено, что она должна остаться закрытым тайным обществом, – у страха глаза велики – и после измены Ткачева было постановлено вообще отказаться от приема новых членов. Это было грубой ошибкой, и результат не заставил себя ждать. К началу Гражданской войны, то есть к тому времени, ради которого группа жила, которого ждала и молила, работоспособных членов уцелело лишь двое – де Сталь и профессор психиатрии доктор Трогау, другие умерли, погибли или сделались немощными стариками.

Де Сталь давно пыталась отменить нелепый пункт устава, семь раз с 1910 по 1920 год она ставила вопрос на голосование, но ни разу не получила большинства. В итоге “Эвро” тихо старела и слабела. Все-таки, пока Трогау и она были живы, группа тоже жила, оба они делали всё мыслимое, чтобы программа-максимум “Эвро” была выполнена.

Революция и Гражданская война – “Эвро” считала их главными испытаниями, через которые стране предстояло пройти, – свершились, теперь Россия имела право возглавить силы добра и начать долгую-долгую битву, решающую битву в истории, которая, как сказано в Апокалипсисе, должна будет завершиться конечной победой над силами мирового зла и торжеством праведных. Де Сталь знала, что в грядущей битве душа человека очистится, освободится от первородного греха, человек оставит, отвергнет всё злое и снова возвратится к Богу, снова, на этот раз навечно, соединится с Ним.