Никто не продумал рассадку, поэтому Нельсон оказался за одним столом с работниками собачьего садика. Они все время пили бурбон и повторяли фразы типа «Я так и знал» или «Они так друг другу подходят» про Альму и Диану. Они спросили Нельсона, откуда он знает молодоженов, и он честно ответил, что Ноэль его бывшая жена. Они взглянули на малышку Агнес, на ее белую кожу и слишком рыжие волосы, и сообразили, что между ними все кончилось не слишком хорошо. Они притворялись, что им интересна его работа, спрашивали, снимает ли он на свадьбах, а когда он ответил, что он не такой фотограф, перестали обращать на него внимание. Нельсон допил бокал вина, налил себе еще один и старательно изображал, что занят своей едой — креветками и кашей, — а не Ноэль.

Под складками ее платья виднелся мягкий живот. От постоянных купаний кожа у нее стала грубее, волосы, завязанные в тугой пучок на макушке, совсем выгорели. Девочку передавали с рук на руки то тетям, то Инес, самой давней подруге Ноэль по колледжу, которая была с ней в качестве пары. Они с Нельсоном вместе стояли в очереди за едой, и она была с ним вежливо-любезна. Ему стало ясно, что они потеряли всякую связь, какая у них была; Инес твердо хранила верность Ноэль. И хотя он не испытывал особой привязанности к Инес, он знал ее так давно, что казалось, она всегда будет в его жизни: они будут периодически видеться на днях рождения, праздниках, а когда-нибудь и на похоронах. И теперь так странно было видеть, что они стали чужими друг другу.

Еще страннее было находиться среди Вентура и Гиббсов. Они так долго были его семьей, пусть и отдаленной. Несмотря на его презрение к Лэйси-Мэй, их связь не была хрупкой — скорее, как у Ноэль, это была дурная, но крепкая связь. А кто он им теперь? Ноэль порхала от сестры к сестре, от Альмы к ее родственникам из Нью-Йорка, к матери, к Хэнку. Она была по-прежнему привязана к ним, неважно, сколько лет они не общались. Она никогда их не потеряет, тогда как его отрезали так легко, так быстро. Для него больше не было места.

Когда он только пришел, она обняла его мимолетом. Она снималась с сестрами и отошла на секунду, чтобы поблагодарить его за то, что пришел, а потом вернулась обратно в кадр. Он не видел ребенка вблизи; девочка сидела у Маргариты на руках, и та смотрела на него мрачно. Вид у нее был неприветливый: голые ноги, лицо раскрашено, как боевой щит.

Он впервые был на свадьбе без Ноэль. Раньше, когда они ходили на свадьбы, его она просила подержать бокал, ему говорила «я пошла в туалет». Это она напоминала ему не пить много, она макала палец в крем на его куске торта, не спросив разрешения, без малейшего сомнения, что она имеет на это право. Теперь он пил один бокал за другим и ждал, когда можно будет поговорить с ней наедине. Ее постоянно окружали доброжелатели, сестры, ребенок. Никогда еще он чувствовал себя таким оторванным ото всего.