Шепнула: «Издалека и не видно, что всё это такое застиранное и заношенное».

— Бледное сейчас в самой моде! — сверкнула на прощание улыбкой и, оставив курицу Вельде мечтать о реванше (которого не боялась, а зря), устремилась к следующей цели.

Облаков стоял в группе самых высокопоставленных гостей-мужчин. Его мундир сиял в чёрной раме фраков. Губернаторша была в лиловом. А графиня Ивина — в чёрном с серебряным шитьём. «Она похожа на катафалк», — удовлетворённо отметила её туалет княгиня. Но занимательная пантомима между четой Облаковых, губернатором и Бурминым заставила её переменить цель.

Облаков как чувствовал ловца — поклонился:

— Чудесный вечер, дорогая княгиня, — но удрать не успел.

— О, мы не часто имеем удовольствие видеть в обществе господина Бурмина, — пропела княгиня Несвицкая, покачивая веером. — Молва не устаёт благодарить за это удовольствие вас.

— Меня?

— Ведь господин Бурмин не пропускает ни одного вечера, ни одного бала, с тех пор как в Смоленск прибыли вы, — шепнула княгиня Несвицкая, — с вашей очаровательной женой.

И быстро отошла. Обнажёнными плечами, шеей, затылком она чувствовала оставшееся позади неё недоумение.

Облаков глядел, глядел. Шарф на талии вдруг стал тесным, галстук — душным.

Облаков не слышал, что говорили рядом. «Молва не устаёт…» Каждое слово княгини жгло его, как уголь. Его втянули в беседу. Он что-то отвечал, не прислушиваясь. Зала покачивалась. Облаков выпил лимонаду. Но от него только началась изжога.

Заметив, что муж странно глядит на неё, Мари искусно свернула разговор с очередной дамой и подошла к нему с улыбкой.

— С кем вы беседовали? — спросил муж. Просто чтобы сказать что-нибудь. Протолкнуть первые слова сквозь пересохшее горло. «Молва! Уже — молва!»

— Ах, это мадам Песцова. Она рассказала, что со старой Солоухиной был удар. Совсем плоха. Сколько же ей может быть лет?

— Мари.

— Я думала, она давно…

— Мари!

Жена удивлённо умолкла и посмотрела ему в глаза:

— Что такое?

— Я желал бы, чтобы вы приказали прислуге укладываться.