Тишина стала ватной. Слышно стало, как капает воск. Как лопаются в бокалах пузырьки вина кометы.

Госпожа Вельде повертела головой — напустила на лицо плохо скроенное простодушие:

— А что я такого сказала?

Княжна Алина дышала как загнанное животное.

Звук решительных шагов заставил всех снова обернуться.

Бурмин подошёл к дивану, на котором расположились дамы. Остановился перед госпожой Вельде.

— Вы изволили сказать, госпожа Вельде, что вы охотно повторите и понесёте далее любой навет и сплетню. Только подлецы выслушают вас, не остановив. Простите, что вынужден вас разочаровать: здесь вы таких не найдёте.

Госпожа Вельде растерянно обвела взглядом общество:

— Это не сплетня. Я лично…

Она умолкла. Что? Читала чужое письмо?

Алина вскинула подбородок. Дала всем прочесть оскорблённую гордость на своём лице. И, ни на кого не глядя, вышла. Лакей сверкнул створкой двери.

За ней чуть не бегом поспешила княгиня. Дверь махнула ещё раз.

Госпожа Вельде начала наливаться жаркой багровой краской.

Понёсся шепоток: «Бедная княжна!» и «Злые языки».

Госпожа Вельде поднялась на трясущихся ногах. Влажными руками сжала свой старенький веер, который за весь вечер не раскрыла ни разу, потому что он давно превратился в лохмотья.

— Catherine, Hélène, Elise, — сумела выговорить. Её девочки испуганно собрались вокруг матери.

Все четверо прошелестели к выходу, стараясь глядеть перед собой.

Побежало движение — как только взгляд госпожи Вельде касался кого-нибудь, человек тотчас поворачивался спиной.

Дверь открылась. Закрылась.

Все с довольными минами повернулись друг к другу. Теперь можно было заняться княжной Несвицкой. Нет, ведь это потрясающе! Неправда, конечно. Мы не верим. Только подлецы поверят. Низко повторять сплетни. Как не стыдно такое выдумать? Но это что-то потрясающее… Ремень на шее? Он был совершенно голый? Нет-нет, прямо это не говорилось. Мужчины смущённо поглядывали друг на друга, отдувались, как после бани: мол, ну и ну.