«Случаев неповиновения и неисполнения приказов, кроме отказа 1-й роты от работы, не было. Служба в моем полку протекает нормально и отправляется более или менее добросовестно. Внешний вид и выправка солдат заставляет желать лучшего, но те качества, которыми должен обладать солдат, всецело зависит от приемов, применяемых с целью оздоровления армии. Офицеры полка пользуются доверием солдат. Явной агитации в полку не замечается. По отношению к вредным элементам принимаются своевременные меры». «Служба в окопах удовлетворительная. Нет опытных руководителей. Офицеры в большинстве только прибывшие, сами учатся и присматриваются: желание работать есть, но сноровки и умения нет. Кроме того, создавшийся взгляд на офицеров, как контрреволюционеров, заставляет быть очень осторожными в своих требованиях, словах и действиях <…> Начальники из солдат авторитетом не пользуются, а они и не добиваются его. К младшему командному составу солдаты относятся с доверием, но нет полного доверия старшим начальникам. Случаев неповиновения, оскорбления не было. Ротные комитеты бездействуют»[1647].

«Настроение спокойное, всех занимает вопрос о мире, появляются единичные случаи неисполнения приказаний, работы выполняются неохотно и небрежно, что вызывается общей усталостью в нравственном отношении и убеждением, что укрепление позиций надо не для общего дела, а для начальства, а главным образом вследствие того, что большинство благодаря неразвитости не может совместить понятии о свободе с требованиями строгой и разумной дисциплины. Офицеры, прибывающие на пополнение полков, службы не знают, попав в школы после переворота, в запасных полках совершенно не занимались с солдатами. Люди с полным отсутствием воинского духа и понимания. Замечается паническое настроение. Отношение к командному составу недоверчивое. Пропаганда идет главным образом через солдат, прибывающих из Петрограда». «Вопросы политики в дивизии затемнены пьянством, в некоторых частях комитеты потеряли влияние и вызывают даже враждебное отношение, в одного члена дивизионного комитета брошена ручная граната, которая не разорвалась. Личности бросившего установить не удалось. Отношение к офицерам неприязненное, настроение же офицеров крайне подавленное в виду полного бессилия бороться с позорными явлениями, происходящими на их глазах»[1648].

В новых реалиях в отношении военнослужащих, совершивших преступления, судебное производство в большинстве случае приостанавливалось или прекращалось. Приговоры согласовываются с солдатскими комитетами, подлежат «переработке все военно-уголовные законы», избираются новые составы полковых судов. Таким образом, само устройство военно-судебной системы подлежало серьезным изменениям: «Спешно переработать все военно-уголовные законы в целях согласования их с условиями военного времени. В первую очередь предполагается объявить закон о новом военном судоустройстве. До этого времени подлежит воздерживаться по возможности от рассмотрения судных дел, давая ход лишь тем из них, отложение рассмотрения которых шло бы во вред делу государственной обороны, например, дело о шпионстве, госизмене и т. п.»[1649].