Из телефонограммы в штаб дивизии от 3 августа 1917 г.: «В 24 полку (6 Финляндская дивизия) ракетных ружей и пистолетов нет, приборов налицо 12, пулеметных двуколок налицо 6, не достает до штата – 6, револьверов 6, шашек – 2, кинжалов – 21». От 12 августа 1917 г.: «Для 24 полка желательно иметь 4 пушки Розенберга». «… Для 24 полка желательно иметь 4 пушки Розенберга». «…Прошу откомандировать в Здолбуново для получения 3 пушек Розенберга» [1642]. Пушки были получены 18 августа 1917 г., после провала июньского наступления. Впрочем, 21-й, 22-й, 23-й Финляндские полки дивизии от пушек отказались из-за отсутствия лошадей и повозок для их транспортировки от станции на боевые позиции.

Из телефонограммы штаба 49 корпуса: «Комкор заметил, что солдаты ходят в окопах в касках и даже в лазареты эвакуируются тоже в касках. Комкор приказал разъяснить солдатам, что каски имеются лишь в очень ограниченном числе и необходимы для боев людей в окопах, а не в тылу»[1643].

«Внешний вид людей оставляет желать лучшего. Обмундирование, снаряжение и обувь заношены, грязны и порваны. Кроме того, окопная жизнь приучает к небрежности в одежде. Выправка слаба, особенно у прибывшего пополнения. Прибывшее пополнение отданию чести не обучено. Нет специально подготовленных разведчиков, наблюдателей и гренадер, а подготовить их в окопах почти невозможно»[1644].

С началом революции из армии уходят привычные ритуалы службы: титулование офицеров, порядок принятия присяги, беспрекословное исполнение приказов командиров. «При приводе к присяге молодых солдат вверенного Вам батальона мною замечено, что при чтении статей Военного устава о наказаниях, касающихся обязанностей службы в военное время, не было знамени, и присутствующие нижние чины не держали «на караул», вследствие чего не было признано значения важности принятия присяги»[1645].

Офицерский корпус пытался удержать нижние чины в традиционном дисциплинарном формате. «Офицеры и солдаты вверенного мне полка приведены к присяге на верность службе Временному правительству 14 марта с.г. Не приняли присягу два солдата, один – по религиозным убеждениям (он и раньше не присягал), а один – по своим личным мотивам. Последний предан суду за отказ брать оружие в руки против неприятеля»[1646]. Настроения солдат постоянно отслеживается по приказу командования. Из анализа многочисленных отчетов вырисовывается довольно пестрая картина: от нормального климата, определяемого, в первую очередь, взаимоотношениями офицеров и нижних чинов – до многочисленных нарушений и дисциплинарных проступков, которые до революции оценивались однозначно как преступления.