25
25
Завьеру снится, что Найя вернулась: на ее лице одни глаза без век, глазницы растянулись до лба, рот и нос уродливо скукожились. Она возвращается к нему в погребальном саване, словно шуршащий сверток, и выглядывает из-за двери. Он стискивает зубы, протягивает руки к ее мертвому мягкому телу, но тугие жгуты развязываются слой за слоем, обнажая кожу туловища и головы, змеясь из-под языка и из глубин ее черного пищевода, трепеща под порывами сверхъестественного ветра, грозящего сбить обоих с ног. Он пытается противостоять ветру, прикрывая ладонью глаза, глядит на молочное солнце и видит, что тонкие муслиновые лоскуты привязаны к океану.
Волны влекут Найю Редчуз на глубоководье, туда, где семья его матери некогда добывала себе пропитание.
Ужаснувшись, движимый инстинктом самосохранения, он пытается ее бросить. Из огромных глаз Найи струится вода; ее цепкие руки обхватывают его, ногти впиваются ему в затылок, и в этот момент он не может отличить ее запах от запаха своей матери.
«
«
Ее пальцы впились еще больнее, муслин впился в ее кожу и органы. Вдалеке киты взбивали пену на поверхности моря. Вода обернулась адом, обжигающим горизонт.
Ее кровь окропила песок, словно молотая гвоздика.
* * *
Со сдавленным криком он пробудился и увидел перед собой лицо Дез’ре. Она плакала и ползла по его телу, будто поднималась по лестнице к выходу, ломая стебельки и разбрасывая красные физалисы.
— Зав! Зав!
Он схватил ее, прижал ее руки к бокам и резко притянул к своей груди. Ее костистое незримое тело стукнулось о него.
— Что такое… что?
— Ш-ш-ш…
— Не покидай меня!
— Нет, нет. Ш-ш-ш. Дурной сон.
Ее мокрая щека прижалась к его щеке; он покачивал ее в объятиях, ощутив, что он ей нужен, и этим сразу встревожившись. Она шумно дышала.