Они смотрели вслед мальчонке, который помчался прочь по зарослям.

— Радетель, жаль, что отца нет дома и он не может тебя поприветствовать, он сейчас занят приготовлениями к свадьбе.

Завьер улыбнулся. Как же ему вести сейчас эту беседу, если у него словно атрофировались все чувства? Рука скользнула к ключице и слегка тронула кожу, будто мешочек с мотыльком все еще болтался у него на шее. Он моргнул.

— Радетель!

Он заставил себя ответить:

— Прошу прощения. Я ведь пришел без предупреждения.

Юноша опять стал стучать по уху.

— Нет-нет. Это я должен извиниться. Прошу, извините мое волнение. — Его голос напомнил Завьеру перезвон колокольчиков в храме. — У меня дар слушать, и сегодня вечером мой слух обострен больше обычного. Это пройдет через минуту.

— Дар слушать?

— Я слышу звуки на расстоянии нескольких миль. Но дело не в расстоянии. Дело, наверное, в глубине. Я слышу разные слои звуков. — Данду понизил свой мелодичный голос. — Я писал книгу о звуках погоды. Первая глава — о солнечном свете. Я работал над ней два года и, думаю, уже почти закончил… — Стук-стук пальцами по уху. — Иногда мне кажется, что нужно забрать Сонтейн и увезти ее за границу. Я знаю, это не в наших традициях, но я хочу послушать жаркие дни в разных местах.

Идея была чудесная: звучание солнечного света.

— Слушай, что это я все рассказываю о себе… Я должен от души тебя поблагодарить, о радетель. Сонтейн рассказала, что ты принимаешь посетителей строго по очереди и составляешь свой список гостей, невзирая на лица, так что мы очень благодарны, что попали в твой список.

А, вот оно как теперь.

— Сонтейн не знает, должна ли она есть твои блюда руками или пользоваться столовыми приборами. И еще: сам ли ты принесешь еду или отправишь официанта, а если придешь сам, сможет ли она проглотить хотя бы кусок — так она будет нервничать. И что ей надеть. Она, похоже, думает, что ее свадебное платье окажется недостойным… — Данду слегка улыбнулся. — Прошу, не говори ей, что я сейчас тебе сказал, она очень гордая. Когда ей исполнилось восемнадцать, она всю ночь не спала, все ждала, что ей посчастливится получить от тебя приглашение пообедать в твоем ресторане на следующий день. Она говорит — как же она выразилась? — что радетель подает не еду, а любовь, которую простые люди испытывают друг к другу.

— А ведь и точно, — пробормотал Завьер.

— …поэтому, когда мы объявили о предстоящей свадьбе, ее отец пообещал, что обратится к тебе за этой милостью.

Завьер хмыкнул.

Данду постучал себя по лбу.

— Она очень опечалится, если ты не придешь. — Он усмехнулся. — А я не опечалюсь. Я даже не знаю, смогу ли я спокойно наблюдать, как она смотрит на тебя сияющими глазами.