Андонис сложил бумаги и собрался уходить. Вангелия раскладывала для просушки одеяла на подоконнике и даже не поинтересовалась, придет ли он обедать. Чтобы сказать хоть что-нибудь перед уходом, он остановился в дверях и спросил:

— Почему Измини бросила поливать цветы?

— Видно, она впала в отчаяние.

— Значит, цветы как-то связаны с Ангелосом?

— Так я поняла.

— Жаль… Они очень украшали двор.

— Многое на свете прекрасно, пока мы любим.

— Да, — согласился Андонис. И, помолчав, добавил: — Не жди меня к обеду, я не знаю, когда освобожусь…

— Приходи, когда хочешь, — равнодушно ответила она.

Наконец Андонис не выдержал.

— Вангелия, ты считаешь, что так можно жить?

— Я же тебе не мешаю. Ты ничем не связан. Не этого разве ты добивался?

— Долго ли так будет продолжаться? Даже с соседями обычно здороваются, время от времени перебрасываются несколькими словами.

— Тебя опять гложет страх? Может быть, неприятности с векселями? Успокойся, если тебя будут разыскивать, я скажу, что ты в отъезде…

Когда глаза ее успели стать такими жестокими? Она разговаривает, как чужой, посторонний человек. Андонис ушел, опустив голову. «Здесь сражение проиграно. У меня еще остается улица».

Во дворе его окликнул Евтихис и с важным видом сообщил, что беседовал с Тодоросом о займе.

— Кажется, он готов нам помочь.

— На каких условиях?

— Я не мог без тебя договариваться с ним… Он ждет нас сегодня вечером, в половине одиннадцатого.

— Где?