Евтихис удивился: его сосед писал, склонившись над книгами и ворохом бумаг. Вангелия спала или притворялась спящей — его это не касалось.

— Ты разве не слышал моих шагов? Я уже давно торчу там!

— Слышал, но мне надо закончить статью.

Евтихис недовольно поморщился.

— Пошли поговорим.

И Андонис безропотно последовал за ним. Они молча прошли из конца в конец по комнате, которая казалась теперь огромной.

— Сколько ты получишь за статью? Я заплачу тебе, только брось эту писанину.

— Я не гонюсь за гонораром.

— Ты обалдел! Мы взялись за такое дело…

— В другой раз объясню тебе… Для мастерской я все раздобыл. Завтра привезут пряжу. Я бегаю за разрешениями в министерства, принимаю заказы… Какое тебе дело до того, что я пишу?

— Пойми, Андонис, мастерская — это наша жизнь. От тебя многое зависит. Скажи прямо, есть у тебя охота работать? Это не какая-нибудь случайно подвернувшаяся сделка, и мы тут не просто время проводим… Ты должен болеть за мастерскую, не спать, думать о ней непрерывно, и за столом, и в отхожем месте. Чтоб она никогда не выходила у тебя из головы. А если ты сочиняешь статейки…

Андонис заверил его, что хорошо знает дело и что все устроится наилучшим образом.

— Тебе приходилось подымать такое с самого начала? Э, да, значит, ты понятия ни о чем не имеешь! Просто служащий мне не нужен, я найду тысячи…

— Я-то понимаю, — сказал Андонис. — Это лишь начало, и у тебя пока еще неясная картина. За один день города не строятся.

Евтихис смягчился.

— Ладно уж. Слушай, сегодня придут те, кто просился ко мне на работу. Проверь их. Отбери лучших. Кто не подходит, гони в шею, не смотри, друг он мне или нет. Я хочу только, чтобы ты взял одну девушку.

— Хорошо…

— Не думай, что тут что-нибудь такое… Подыщи ей дело попроще. Она приглядится к работе, научится. Будет иметь заработок.

Потом они потолковали о заказах, сырье, сновальной машине, которая им со временем понадобится, и о многом другом, связанном с предприятием.

— Когда придут рабочие? — спросил Андонис.