— Что я ему скажу?

— То, что ты сказал бы ему с глазу на глаз.

Андонис попытался, но у него ничего не вышло. Что мог он сказать? Суровый взгляд господина Харилаоса пронизывал всех присутствующих. Андонис не в состоянии был раскрыть рта; рядом с ним стояла Вангелия, вся красная, наверно, от стыда; Евтихис готов был на все, но не решил еще, что предпринять. Остальные с интересом наблюдали за происходящим. Люди набились в цех, двор опустел. Измини тоже была здесь. Она все поняла, и ее душил страх. Значит, в руках этого человека судьба Ангелоса? Тодорос побагровел, ком стоял у него в горле, и он не знал, как выбраться из этого хаоса, где он отчетливо видел лишь устремленные на него глаза судьи.

— Дай мне уйти отсюда! — крикнул он Евтихису.

Господин Харилаос и не подумал посторониться.

— Я найду этого ублюдка и убью его. Выпусти меня…

— Это не так просто, — сказал судья. — Разве вы один справитесь с ним?

— Справлюсь. И с тобой тоже.

— Я к вашим услугам, — сказал судья. — Никто вас не держит, присутствующие дадут обещание не вмешиваться. Если вы сейчас убьете меня — ну, что же вы медлите? — вы лишь докажете, что вы взбесившийся зверь. Вы, видно, не понимаете, что не спасетесь, даже если я погибну… Вы просто совершите еще одно преступление. А если вас смущает присутствие людей, давайте выйдем… Я хочу объясниться с вами в последний раз… Но что вы можете сказать мне, если совесть ваша молчит? Вы потеряли способность разговаривать, вы только рычите… А лживые показания вы дали в свое время, чтобы осудили человека, который прекрасно знал, что вы натворили… — Голос у господина Харилаоса был суровый, внушительный, слова его, точно капли крови, одно за другим тяжело падали на Тодороса. Ему казалось, что они оставляют следы на его коже. — Глупо и малодушно враждовать с человеком только потому, что ему слишком много известно о вас… Даже если все отступятся от моего сына, он будет жить…

Измини подошла к ним поближе. Андонис еще глубже втянул голову в плечи. Фанис кусал губы. Грипакис отделился от толпы и, подойдя вплотную к Тодоросу, словно не веря своим глазам, напряженно всматривался в его лицо.

— Этого типа я откуда-то знаю… — сказал он. — И уж сколько времени ломаю себе голову… Не тебя ли голышом выволокли мы в Ламии из бочки? Ну и чудеса!.. Ты меня не припоминаешь? — Обращаясь к остальным, он спросил: — Не об Ангелосе ли здесь идет речь?

— О нем, — ответила Измини. — Вы его знаете?

— Я пришел искать работу, да бог с ней… Опять пойду копать землю… А этого негодяя…

Тодорос бросился к двери. Но Грипакис преградил ему путь.