— То есть что значит — ты запрещаешь? Чья это мастерская? Кто тут хозяин?

— Опять эти рожи! Они меня из себя выводят… Скажи ей, пусть сейчас же уходит. Прогони ее…

Не трогаясь с места, Измини посмотрела Тодоросу в глаза. Вангелия с восхищением подумала, что в этой девушке, видно, есть частица выдержки и упорства того смельчака, который однажды внезапно появился здесь, — как иначе хватило бы у нее мужества ждать его столько лет? Бросив на произвол судьбы свой станок, Фанис с равнодушным видом встал рядом с Измини, вытирая ветошью руки. Презрительно усмехаясь, поглядывал он время от времени на Евтихиса, словно говоря: «Оказывается, вот кто хозяин, а ты только строил из себя перед нами владельца мастерской». От Евтихиса не ускользнуло, что удивление на лицах присутствующих постепенно сменяется явной насмешкой.

— Я тут хозяин! — заорал он. — И я буду решать, кому можно заходить в мастерскую, кому нет. Все это слышали? Здесь распоряжаюсь я один!

— Что случилось? — спросил с порога Андонис.

— Небольшое недоразумение, — буркнул Евтихис.

По отчаянному, непреклонному лицу Измини и глазам Тодороса, налитым кровью, Андонис все понял и, чтобы прервать опасное молчание, торжественно объявил:

— У меня важные новости! Я получил большой заказ… Завтра, как только я доведу дело до конца, мы организуем вторую смену! Приступайте опять к работе…

Подхватив под руку Евтихиса и Тодороса, он потащил их во двор и там с гордостью рассказал им о своей удаче. Рабочие вернулись к станкам, а Фанис, кусая губы, с негодованием отбросил в сторону ветошь.

На другой вечер Измини и Вангелия ушли из дому веселые и оживленные. Вангелия надела новое платье, причесалась более тщательно; она была в хорошем настроении: ведь как ни тяжела жизнь среди постоянного шума в тесной комнате, дела, по-видимому, шли на лад, и Андонис казался довольным. Последнее время он уже не лгал ей — это было видно по выражению его лица. Несколько раз они даже ходили на прогулку, беседовали просто, как прежде, и он не морочил ей голову всякими обещаниями и нескончаемой болтовней, которая становилась особенно невыносимой, когда он хотел ее обмануть. На улице Вангелия заговорила с Измини об Ангелосе. Хотя в то воскресенье она видела его всего лишь в течение нескольких минут, ей стало ясно, что такой человек заслуживает того, чтобы ему всячески помогали.

— Как ты была горда им… ты совершенно преобразилась… А я-то как обрадовалась, увидев вас вместе… — И, помолчав, добавила: — Всю ночь Андонис рассказывал мне о нем. Они были очень близкими друзьями… Но теперь Андонис такой измученный…