— Эльпида, хочешь, немного пройдемся?

— А мы что делаем? Отчего ж не пройтись?

Они миновали еще один квартал. Все поникло от жары и усталости. Женщины поливали улицы, чтобы осела пыль, пронзительно кричали, созывая детей; изнуренные поденщики возвращались домой, тяжело опустив натруженные руки; девушки бесшумно выскальзывали из дверей, отправляясь на свидания. Дни стали знойными, слова — отрывистыми, походка — неуверенной.

Ты трудишься с утра до ночи и ощущаешь, что твои руки приносят пользу. Дома строят вплотную друг к другу, потому что так они более устойчивы. Платье у Эльпиды старенькое-престаренькое, оно, как и его хозяйка, много лет прожило одиноко в сыром подвале, Жизнь, наверно, опостылела Эльпиде, и может быть, поэтому она подчас с трудом волочит ноги. Да разве только у Эльпиды горькая жизнь?

Фанис кусал губы, комок стоял у него в горле. Он старался идти в ногу с Эльпидой.

— Сколько лет мы видимся каждый день, а до сих пор не сдружились… Правда, странно?

— Нет, не очень. Ведь никто из вас…

— Что? Значит, ты бы не прочь?

— Ведь общая работа — это еще не дружба, — добавила Эльпида.

Он покосился на девушку: «Когда ты улыбаешься, то становишься очень красивой». Но такие слова не идут с языка, а надо бы сказать ей что-нибудь приятное. Во всяком случае, нужно попытаться. Все живое стремится к чему-то. И хромой пес, что плетется впереди, и та парочка, что болтает на углу, и запыленные акации, и даже гудящий поезд, и продавец семечек, и тот энергично шагающий мужчина. Все жаждет прохлады, чтобы не погибнуть. От жажды пересохло во рту, и не видать конца страшной засухе.

— Завтра, Эльпида, я тебе покажу, и ты будешь ткать сама… Ты должна все освоить, стать хорошей ткачихой…

Глупо строить из себя крупного специалиста, ее, пожалуй, раздражают эти наставления. Но ни в коем случае нельзя переводить разговор на Евтихиса. Они пришли в Петралона, вот и ее дом.

— Пройдемся еще немного, ведь рано. Вон туда, к холму. Может, там чуть прохладней…

И они пошли к выжженному голому холму. Все окутали голубые сумерки. Камни до сих пор были горячие. Один за другим загорались редкие огни в соседних кварталах, нарастали далекие шорохи, путались тени.

Нужно снять непосильную тяжесть с плеч Эльпиды, и тогда она улыбнется. Она не жалуется на усталость и не собирается уходить. Эльпида смотрит вдаль, на чистое небо, иногда переводит взгляд на Фаниса, потом на камни.

Совсем стемнело, огоньки рассыпались по горизонту, на землю сошла тишина, и лицо девушки как будто просветлело.

— Тебе хорошо?

— Да, — ответила она. — Пойдем к тем деревьям, посмотрим, что с другой стороны.