– А давно? Расстались и вены резал?

– Да вот после экзаменов выпускных, в начале лета. Он запретил мне с кем-то это обсуждать. А я… Я не сплю с тех пор… караулю его… Боюсь…

Незаметно для себя я обгрызла все губы, пока мы говорили. Сердце стучит в ушах. Вот тебе и язвочки во рту. Вот тебе и волчанка.

– Мне надо все это обдумать, хорошо? Если вы что-то еще вспомните, вы мне обязательно расскажите, ладно?

– Обязательно, доктор. – Заплаканная женщина жмет своими руками мою. – Спасибо вам, спасибо, Елена Александровна.

«Не за что пока…» – думается мне. Пока я просто выслушала. И задала правильный вопрос в правильное время.

Записываю первичный осмотр в историю болезни. Подробно, строчка за строчкой. Дохожу до описания язвочек во рту.

Понимаю, что-то царапает мой мозг. Какая-то фраза. Какая-то деталь. Бросаю историю на полпути. Возвращаюсь обратно в палату.

– Тут – не остается. А где – остается? – врываюсь я в палату с почти победным кличем.

– Что? – Наталья Пална не понимает, о чем я.

А Сережа как раз понимает. Заливается краской. Уши, щеки и даже шея. Я уже знаю ответ. И он знает, что я знаю. Тьфу, как в дешевом детективе.

– Ты хочешь обсудить это с…

– Да, и не при маме.

– Наталья Пална…

– Сыночек!

Одновременно говорили мы.

Маму попросили выйти. В конце концов, пациент совершеннолетний. Вызвали уролога. Уролог – мужчина, с ним Сергей не так стеснялся.

Язвы на коже полового члена. Они оставляли после себя метки, рубчики. Их было много. И он стеснялся говорить об этом. Маме. Врачу. Да всем.

Сам втихую сдал анализы на половые инфекции. А их нет. Разорвал отношения с любимой девушкой. Решил, что заразен, и не хотел ее подвергать риску. Объясниться с ней он не смог. Они рассорились, она наговорила ему всякого.

Вот он и… вены стал резать.