Его направили в Тулузу летным инструктором в резервную часть.

Словно зверь в клетке, мечется он по комнате. Отбрасывает выкуренные наполовину сигареты и закуривает другие. Напишет пару строчек – и рвет бумагу. В шестой или седьмой раз высовывается из окна. В нетерпении глядит на часы – Николь опаздывает. Уже несколько недель он ее не видел. Не в силах унять нервы, спускается в холл – встречать. Брюки и гимнастерка на нем военные, а сверху – шерстяной домашний пиджак. Не по уставу, но ему все равно. В холле постоянно толкутся люди, но и на это плевать: эта его тайная связь – наименее тайная связь во всей Франции.

И вот появляется она – с элегантной шапочкой на голове, в приталенном пальто с норковыми манжетами. От ее вида его захлестывает волна ликования, а Николь улыбается ему – с нежностью, припасенной исключительно для него.

– Как поживаешь, Тони? Пишешь?

Он кокетливо улыбается, шрам на подбородке кривится.

– Почему ты вечно спрашиваешь, пишу ли я? Хочешь стать моим издателем?

– Если ты пишешь, я знаю, что с тобой все в порядке. Когда ты в унынии, ты не пишешь.

– Сейчас я не в унынии, я в ярости. Ты должна мне помочь.

– Пригласи меня на рюмочку хереса.

Николь, то ли ужасаясь, то ли забавляясь, осматривает бардак в его номере. Она уже знает, что Тони не может не превратить свое рабочее пространство в свинарник. Повсюду разбросаны листы бумаги: они лежат на диване, на кровати, даже в туалете. Меньше всего бумаг как раз на письменном столе, усеянном другими предметами: солнечные очки, электробритва, книги по аэронавтике, шарф, старые газеты, пара грязных чашек и даже флейта.

Тони освобождает для нее кресло.

– Николь, ты должна вытащить меня отсюда.

– Из этого притона? Похоже, здесь ты как раз в своей тарелке.

– Я говорю серьезно. Мне нужно назначение за пределами Тулузы.

– Тебе предлагали работу в отделе пропаганды министерства, а ты послал их лесом.

– Пропаганда? Да не могу я этим заниматься!

– Но это очень важная работа: рассказывать, как велика опасность нацизма, призывать записываться в армию – защищать свободу.

– Черт подери! Конечно, важная! Но как я могу призывать других биться за Францию, когда сам сижу в кабинете в тылу, попивая херес и покуривая сигары? Не хочу я оказаться вместе с теми умниками, которых сохраняют в кладовке как банки с вареньем. Ты должна мне помочь, чтобы меня перевели в боевую часть. Не могу я здесь сидеть сложа руки.

– Но ты же не сидишь сложа руки! Ты учишь молодых.

Тони хватается за лоб рукой, в которой нет сигареты. У него снова мигрень – мигрени после катастрофы в Никарагуа стали частыми.