Миссис Клоусон трогает меня за плечо, давая понять, что я следующая.

Я глубоко вздыхаю и улыбаюсь. «Улыбайся, Пышечка», – я так и слышу мамин голос. Пусть мне неловко, но я отказываюсь себя стыдиться.

Может, дело в том, что я не вижу зала, а может, в том, что никто не орет, чтобы я свалила со сцены, но в общем, мы с бедрами кое-как переживаем этот миг в свете софитов. Я не сбегаю трусливо за кулисы, как в тот день у бассейна. Никто не свистит и не улюлюкает. Конец света не наступает. И, кажется, даже зрители не слепнут.

В купальниках есть нечто такое, что заставляет думать, будто право их носить нужно заработать. И это неправильно. Нет, правда, критерии ведь очень простые. У тебя есть тело? Так надень на него купальник!

Когда я возвращаюсь за кулисы, там меня уже поджидает Аманда.

– Ты смотрелась просто суперски!

Я сжимаю ее руку.

– Спасибо! Ты уже готова сразить аудиторию футбольными трюками?

Она кивает, и щеки ее слегка розовеют.

– Я вступила в футбольную команду.

– Серьезно?

Аманда ухмыляется.

– Подумала, что если уж переживу конкурс красоты, то и до футбола как-нибудь доковыляю.

– Это так здорово! – говорю я Аманде, и к нам подходит Эллен.

Из-за кулис мы наблюдаем, как на сцену выходит Милли в своем клетчатом купальнике с юбочкой и туфлях на платформе, подобранных в тон. На ней огромные белые солнечные очки и ярко-красная помада, а под мышкой у нее – надувной мяч.

– Господи, – говорит Эллен. – Она была для этого рождена. В этой милой маленькой толстушке живет королева красоты.

Мое лицо расплывается в довольной улыбке.

– Нет, – говорю я. – Эта миленькая маленькая толстушка и есть королева красоты.

Шестьдесят

Шестьдесят