5

5

Итак, у них собственная квартира! Они стоят на пороге счастья. Правда, кухня, как и многое другое, общая, но разве думают о таких мелочах влюбленные молодые пары? Ведь в свой медовый месяц супруги бывают так хороши, как, может быть, никогда в жизни, потому что смотрят только друга на друга и нет им дела до окружающего.

Мебели у них почти нет, но это не беда. Нет — так будет! Родители Ибойки выделили им кровать, на денежную премию Йожи они купили стол, два стула из тех, что зовутся стандартными, кое-какую посуду, старенькую плиту и вдобавок еще электрическую плитку — утром оба спешат на работу, надо на скорую руку что-нибудь вскипятить, да и вечером тоже. Затем они купили маленький, очень маленький шкафчик, поставили в него несколько жестянок консервов, три-четыре банки варенья, подаренных маменькой, прикупили два-три кило жира, сахара, муки и немного дров — дело шло к лету, запасать больше не стоило. Они были счастливы. С улыбкой оглядывая свое убогое, полупустое и, по выражению Ибойки, «нестильное» жилище, они утешали себя тем, что в будущем непременно красиво обставят спальню, купят кухонную мебель — весь гарнитур, — и будет отлично. Йожи, который большую часть жизни проспал на грубо сколоченном топчане или на солдатских нарах, обедал на непокрытом дощатом столе, а сидел на камне, на пне или на лавке, все это очень мало заботило, но он был счастлив доставить радость Ибойке.

Пока что все шло как нельзя лучше. По утрам они будили друг друга поцелуем и поцелуем прощались, уходя на работу, даже если не хватало времени приготовить завтрак и завернуть два-три бутерброда для Йожи (Ибойке они не нужны — в магазине все под рукой.) Вечером тот, кто приходил раньше, встречал другого опять-таки поцелуем, а если удавалось приготовить, то и ужином.

Правда, Йожи раньше никогда не занимался стряпней — не потому, конечно, что считал это для себя зазорным, нет, бедный человек должен все уметь, а просто потому, что, пока он был ребенком и жил дома, стряпала мать, а позже, когда он стал учеником и кузнечным подмастерьем, солдатом и пленным, его тоже всегда ожидала пусть незавидная, но готовая еда.

Но он серьезно относился к принципу женского равноправия, как и ко всему остальному — к идеям и к своему труду, а потому, если приходил домой раньше жены, сейчас же брался за стряпню. Он говорил себе: «Не боги горшки обжигают; если все женщины на свете и добрая половина мужчин могли этому научиться, выучусь и я».

Разумеется, познания Йожи в кулинарном искусстве были невелики, как, впрочем, и запасы молодоженов. Тушеный картофель с паприкой, картофель в мундире, — ничего, после приправим чем-нибудь! — яичница с салом или с колбасой, вареные яйца, гренки с яйцом, поджаренные на жире, — чудесная вещь! — а потом шницель или просто жаркое — вот пределы поварского мастерства Йожи, так и не расширившиеся. Обладая здоровым желудком, он любил поесть, но утроба никогда не была для Йожи идолом. Тем более что теперь у него было два божества: Ибойка и партия. Третье оказалось бы уже лишним — ведь у него оставалась еще его работа, которая была ему не менее дорога.