Но что делать, если Ибойка мечтала о ресторане, жаловалась, что они похоронили себя в четырех стенах, что она изо дня в день только и слышит: «Завод, партия, цех, производство». Она уверяла, что по временам необходимо «выключаться». Ну что ж, бог с ней, выключимся разок!

Правда, Йожи не испытывал в этом особой необходимости. Его больше тянуло отдохнуть, почитать, подумать над прочитанным, как он привык. А когда ему хотелось музыки, он напевал или насвистывал какую-нибудь мелодию Эвике. С удовольствием навещал он товарища Бенчика, чтобы вспомнить с ним о пережитом, потолковать о ладах и неполадках. Но если другим нужно то, что он видит здесь, в ресторане — и не только Ибойке, но и товарищу Морицу, и всем этим женщинам и мужчинам, которыми битком набит этот ресторан и ему подобные заведения (они ведь наверняка не буржуи, сразу видно — либо рабочие, либо служащие из бывших), — что ж, он не против.

Вдобавок ужин оказался довольно хорош, хотя о ресторанах нынче идет дурная слава, будто там кормят плохо, дорого и невкусно. О ценах Йожи не спрашивал — не дрожать же над каждым грошом. В выборе блюд он тоже целиком положился на Ибойку. Ему не хотелось признаваться, что он не разбирается в диковинных, непривычных названиях блюд в ресторанной карточке. Впрочем, это его не очень-то заботило. Ведь Ибойка знает, что он, по своей деревенской привычке («мой Йожи такая простая душа!») и здесь будет есть все, что перед ним поставят. А поэтому пусть она и заказывает что себе, то и ему.

И Ибойка заказывала, не скупясь ни для себя, ни для Йожи. Взяв в руки меню, она изучала его так же долго, как и остальные члены компании: наверное, видели где-то, как это делают аристократы или толстосумы-буржуа, для которых составление хорошего ужина такое же важное дело, как для государственных мужей — объявление войны соседнему государству.

Тем временем под рюмочку продолжалось знакомство. Оба неизвестных рассказывали о себе, но все это вместе с их именами Йожи тут же позабыл: в это время официанты подали уху, а вслед за нею и все остальное, так что всеобщее внимание сосредоточилось на еде.

После ужина, да и во время его, пошли в ход бокалы и рюмки. Они взяли для начала легкое вино и сами не заметили, в том числе и Йожи, как оказались под хмельком, в том состоянии, когда человека тянет тихонько напевать знакомые песенки, исполняемые оркестром, или просто отстукивать такт ногой. Если компания еще и не танцует, то дело уже идет к этому.

Словом, пока что текла обычная застольная беседа, когда волей-неволей надо было что-то рассказать о себе, а цель разговора одна — пусть сосед думает обо мне то, что мне хочется. Из-за шума и гама каждый мог говорить только со своим соседом, выдыхая ему в ухо винный перегар и запах съеденных блюд.