Правда, Йожи не знал этой книги, ни разу не заглянул в нее с тех пор, как сошел со школьной скамьи, но ему въелось в плоть и кровь все, что он слышал в детстве от стариков, читавших ее. А мораль их такова: увидав пьяную бабу, нужно обойти ее сторонкой да забыть поскорее — ведь это все равно, что, идя в темноте по тропинке, попасть ногой в навозную кучу. Поэтому и вид пьяной Ибойки приводил Йожи в отчаяние: «Фу-ты, боже мой! Что это со мной и что будет дальше? Ведь эта пьяная баба — моя жена, и я не могу ни обойти ее, ни бросить на произвол судьбы!»

Но что ему с ней делать, чтобы не вышло скандала? Надо увести ее домой, но вся компания, как назло, в самом лучшем настроении, и оторвать от них Ибойку нет никакой возможности. Они, конечно, оскорбятся, да и остальные посетители ресторана обратят внимание. Ведь если Ибойка станет упираться, — а она непременно станет, — то все кругом узнают, что эта пьяная женщина его жена, узнают даже те, которые сейчас не знают, так как не присматривались, кто с кем пришел.

Другие женщины охмелели не так заметно — они к этому привычны. Но Ибойка никогда еще не бывала в подобных компаниях, хотя с детских лет, еще в привратницкой, ее заветной мечтой было ходить на ужины, банкеты или устраивать вечеринки и там блистать, очаровывать всех подряд так, чтобы все глаза горели и были прикованы к ней одной: глаза мужчин — от желания, глаза женщин — от зависти. Но до сих пор не было подходящего случая: война, осада города, бедность, работа, замужество, ребенок — все это следовало одно за другим. И вот наконец ее мечта осуществилась, но она не могла владеть собой — она была пьяна.

А Йожи сидел у стола окончательно отрезвевший и с горечью думал об одном: как бы с Ибойкой не случилось еще какой-нибудь пакости, рвоты или чего-нибудь в этом роде, что часто бывает с неискушенными женщинами, да и с мужчинами. Как на грех, в наполовину опустевшем зале вдруг смолкла разухабистая музыка, а Ибойка, осоловев, все продолжала тянуть свою дурацкую песню: «Ты будешь презирать, а я тебя любить» — какую-то мерзость, достойную дома терпимости. Ей, видимо, захотелось блеснуть — ведь, распевая дома, в одиночестве, она была уверена, что у нее прекрасный голос. Но каким ужасным показалось Йожи ее пение здесь, в большом зале, — словно жужжанье мухи в пустом сарае! К счастью, остальные члены компании подхватили мотив, так что получился, по крайней мере, кошачий концерт, к тому же усердные музыканты тоже не оставили без внимания веселящихся гостей.

А ведь все это было для здешних мест еще довольно «скромным» увеселением, ибо закадычные друзья-собутыльники не сцепились между собой, и дело обошлось не только без пощечин, но и без площадных ругательств, какими зачастую «приятели» награждают тут друг друга и своих дам.