Но из этого ничего хорошего не вышло: ему пришлось быть зрителем и видеть, как Ибойка льнет к знакомому Чепики, высокому брюнету, и с каким удовольствием, даже наслаждением она извивается всем телом в расслабленном ритме танца, при переходе на быстрый фокс подрагивает своими широкими, сильными бедрами.

Йожи испытывал горечь, и легкое опьянение только усиливало ее. Словно у него отняли жену, видную, красивую женщину, и она переходит из рук в руки. Он всегда немного гордился своей красавицей Ибойкой — многие мужчины могли ему позавидовать! Но теперь где-то на дне души уже шевелилось смутное подозрение, что эта женщина принадлежит вовсе не ему, а кому-то другому, быть может, каждому. Только сейчас он почувствовал, что Ибойка именно из таких… Его ничуть не радовал «успех» Ибойки — ведь он не знал еще этого барского обычая, унаследованного от давно истлевших французских маркизов, согласно которому муж должен быть счастлив, если за его женой ухаживают другие мужчины. Что до Йожи, то его это скорее неприятно поражало, чем радовало.

Пожалуй, если бы Йожи по примеру других сразу пошел танцевать, он ничего бы не заметил и вечер бы для него не был омрачен. Но теперь ему было уже не до танцев, в нем кипели гнев и ревность.

Это было, однако, только начало. От танцев Ибойке стало жарко и очень захотелось пить. Ее дородное тело теряло много влаги, которую нужно было восполнить, а потому она легкомысленно пила вино бокал за бокалом, даже не разбавляя содовой водой.

Для женщин было заказано сладкое «дамское» вино. Содовая к нему не идет, и жажды оно не утоляет. Ибойка быстро опьянела. Она стала болтать глупости, хохотать, то и дело чмокала в губы своих приятельниц, а потом с этими же выпачканными помадой губами лезла к Йожи, целовала его на глазах у всех в лоб, в щеку. Йожи краснел, чувствовал себя как на углях, но что было с ней делать? Оттолкнуть нельзя — еще расплачется или устроит скандал.

Остальные члены их компании — и мужчины и женщины — разумеется, тоже были изрядно навеселе, а потому не замечали, в каком состоянии Ибойка. Они подшучивали над ней и друг над другом, а Йожи становился все трезвее — чувство неловкости, горечи и обиды выветрили из головы хмель, и даже самое лучшее вино казалось ему безвкусным. Хотелось забрать жену и увести домой, чтобы никто ее не видел. По понятиям Йожи, да и всех его односельчан, если пьян мужчина, это, конечно, скверно, но, коли он не лезет драться и не выкидывает других фортелей, еще куда ни шло, черт с ним, со всяким может случиться; но женщина… Женщина пьяной быть не может! Ведь она мать, хозяйка дома, воспитательница детей, на ней лежит забота о семье и о муже. Как это чудовищно — пьяная женщина! Она болтает невесть что, говорит сальности и вызывает к себе только отвращение, ибо дышит похотью… Похотливое животное… Блудница, как выражаются люди, знакомые с Библией.