Вежливо я улыбнулся…
Глава шестая
Глава шестая
I
I
…появилось окно.
Из неясно плывущего света, из полутеней, из далекой голубизны и призрачной, бледно праздничной позолоты: возникло, неторопливо, очертилось, сгустив в себе свет, пятно.
Окно, думаю я.
Я думаю с помощью слов, это медленно и неудобно, но я думаю с помощью слов.
За окном золочёная синь, солнечная, подробней мне не разглядеть, я так далеко не вижу. Возле меня: стена. Холодная светлая краска. В краске очень тонкая трещинка.
Трещинка, думаю я.
Зацепившись тонкими лапками, на стене сидит трещинка, ящерка, длинный изогнутый хвост. Я не помню окна, но трещинку эту я знаю, мы с ней знакомы. Боже, какая боль. Боже, какая боль, думаю я словами. Даже непредставимо, какая боль. Боже, думаю я. Вероятно, бывают другие слова, но я их утратил, я не знаю их. Вероятно, бывают: тоска, ругань, злость… но чувства все, и слова, и ругательства: бессмысленны перед лицом этой боли. Закрываю глаза. Видеть свет у меня нету сил. Трудно. Боль такая, что временами я не могу дышать, у меня это не получается. Всё внутри у меня переломано, иссечено, я набит, натолкан битком этой болью как тяжёлыми, грубыми, раскалёнными камнями, я открываю глаза, на стуле сидит человек, я не знаю, сидел ли он здесь миг назад, человек в пиджаке (в пиджаке, медленно думаю я), в старом белом халате, я не помню его, здравствуйте, говорит человек, как вы чувствуете себя, я ваш следователь. Я ваш сле, говорит человек падаю я падаю падаю жутко стремительно падаю мне очень жутко я падаю вверх уношусь вверх подо мною внизу вода люди летнее море огромные камни берег падаю вверх каменистый пыльный склон горы ускользает далеко подо мною внизу далеко море берег жара как мне холодно горы внизу и я падаю уношусь мчусь падаю падаю вверх где сестра позовите сестру скорее Анатолий Иванович звон звон звяк ну и вены мне жарко жарко мне становится жарко очень жаркое лето далеко подо мной синий выпуклый блеск предвечернего моря синие горы и море уходят за синюю дымку дымка плотная дымка боже какая боль!
…И солнце.
В очень холодной голубизне, резкой, трепещут на ветке чёрные, золотые листики, осень. Осень, с трудом думаю я… золото и лазурь. Золото и лазурь, думаю я. Что значат эти звуки, золото и лазурь, золото в лазури, я не знаю. Ко мне они откуда-то прилетели: и погасли. И синева лиловеет, листья гаснут, листья видны неотчётливо, вечер. Вечереет, думаю я (у меня появился глагол).
Темно.
Темно; я не сплю; я с открытыми, очень сухими глазами, лечу… я лечу вперед в черноту я падаю лицом вниз в бесконечный чёрный колодец я лечу я давным-давно падаю падаю падаю в черноту ожидая с мучительным поджимающим всего меня страхом ожидая удара конца падению нет все ещё его нет и я ожидаю его вконец обессилев я падаю если бы мог я плакать! я бы плакал, от унижения, от пытки безнадежностью падения, уносящего меня в чёрный колодец, мучительностью падения, когда удара всё ещё нет. Господи, у меня нет сил больше терпеть. Господи, пусть будет удар. И конец. И вот далеко далеко впереди я смутно вижу конец моего колодца очень смутное робкое пятно сколько падать ещё до него я лечу лечу безнадёжно я падаю падаю и пятно становится чётче и через несколько лет долгих лет изнуряющего утомительного падения и падения вниз пятно преображается в неотчётливый прямоугольник и крест в нём. И я догадываюсь, что это окно. Начинает светать. Боль. Тени косые веток. Рассветный и оглушительный галдёж воробьев. Гневный, надрывный лай многих собак, откуда здесь взяться собакам?