Память эриванской победы осталась в такой сочиненной тут же, на месте, солдатской песне:

Гремит слава трубой

Гремит слава трубой

Паскевич утопал в лучах своей славы. Взятие Эривани обеспечивало ему Тавриз, а обладание Тавризом знаменовало обладание всем севером Персии. Тавриз, Тавриз! Столица могучего Азербайджана, великолепнейший город сказочного Востока, родина Зороастра, величайшего из иранских вероучителей, основателя религии огнепоклонников, Тавриз – город знаменитого Гарун аль-Рашида, этого героя-калифа, перед которым благоговел весь Восток, – Паскевич видел Тавриз уже покоренным и даже не стремился к нему, дабы славою взятия Эривани не умалить славы взятия Тавриза…

Но – увы! – судьба на этот раз не побаловала новыми лаврами своего баловня… Славу взятия Тавриза вырвали из рук Паскевича, и вырвали совершенно неумышленно, два второстепенных начальника – князь Аристов и полковник Муравьев, впоследствии знаменитый наместник Кавказа, Муравьев-Карский…

Паскевич, взяв Нахичевань, оставил там с небольшим отрядом старого кавказского вояку князя Эристова, сподвижника еще Цицианова. Эристов не был политиком и совершенно не ведал «науки угождать сильным мира сего». Он умел побеждать горцев, татар, персов, любил кавказского солдата, в котором видел героя, но «держать политику» не умел. Солдаты звали его в глаза «батушкой», передразнивая его нечистый выговор, и только посмеивались, когда он вместо «Здорово, ребята!» выкрикивал фронту: «Как ваше здоровье?», но войска любили и уважали его и готовы были идти за ним и в огонь и в воду. Паскевич не особенно доверял сообразительности Эристова, а потому и оставил при нем начальника своего штаба Николая Николаевича Муравьева. Этот Муравьев был человек громадного ума, величайшей честности и, пожалуй, еще более, чем Эристов, не умел «делать политики». Оставлены были Эристов и Муравьев, чтобы соответствующими демонстрациями отвлечь от Эривани к Нахичевани Аббас-мирзу и его армию. Это вполне удалось им. Но мало того, что удалось, Аббас-мирза стал отступать перед ними, и русский отряд незаметно для самого себя вышел на прямую дорогу к Тавризу.

В это время между иранцами распространилась весть о взятии Эривани, и Аббас-мирза был так перепуган, что отошел в глубь страны, оставив Тавриз без прикрытия. Эристов не сообразил, какой перед ним удобный случай овладеть столицей злейшего врага, но Муравьев знал не только о том, что Тавриз беззащитен, но и о том, что азербайджанцы ненавидят Аббаса и готовы сдаться русским, и решил воспользоваться обстоятельствами и овладеть столицей Азербайджана, хотя знал, что Эристов ни за что не согласится действовать без предварительного приказания Паскевича.