Когда Шамиль после некоторого колебания примкнул наконец к газавату, то сделался самым серьезным и упорным из всех сподвижников Кази-муллы; он был одним из очень немногих, которые сознательно шли в дело во имя идеи исламизма. Большинство все-таки преследовало свои личные цели, одни – честолюбивые, другие – просто радуясь возможности потешить свои страсти. Шамиль явил первый пример беспрекословного повиновения имаму, что в соединении с почти аскетической жизнью и с беззаветной безумной храбростью создало ему репутацию славнейшего из славных. Одним из его первых подвигов, особенно возвысившим его в глазах народа, был тот, который совершен им при штурме Гимр.

«В то время, когда пал Кази-мулла под ударами русского оружия, – писал в статье „Мюридизм и Шамиль“ профессор Казем-бек, – его любимец защищал его тело. В жарком рукопашном бою вдруг штык рядового пронзил насквозь грудь Шамиля, боровшегося в это время против другого врага; конец штыка вышел из спины у левой лопатки.

Несмотря на эту смертельную рану, Шамиль отнял ружье из рук рядового, выдернул штык из раны и им же убил своего противника. Сила рассказа не в одном этом подвиге, но еще в том, что Шамиль в ту минуту не упал, а еще дрался, и изнеможение преодолело его только тогда, как он уже был вне дальнейшей опасности от преследования. Эта рана, этот героический подвиг были одною из главных причин его успеха в достижении степени имама».

Своей храбростью, самоотречением и безусловным повиновением Шамиль воскресил образы легендарных мюридов. На одном из орденов, учрежденных Шамилем в период его могущества и славы, имелась надпись: «Кто думает о последствии, тот никогда не может быть храбр».

Сам повинуясь безусловно и беспрекословно, Шамиль того же требовал и от своих подчиненных, даже вопреки своим собственным интересам. Так, когда Гамзат-бек захватил имамство почти силой, но народ разочаровался в его способностях и все чаще и чаще стал указывать на Шамиля как на самого достойного преемника Кази-муллы, Шамиль не только не поддержал этих желаний, но, опасаясь внутренних раздоров, написал воззвание и в качестве высшего духовного лица разослал его муллам во все концы Дагестана. В этом письме он говорил:

«Урусы торжествуют; Гимры взяты, имама нашего больше нет. Для поддержания ислама нужно единодушие. Кто бы ни был предводителем мюридов – внушите народу повиноваться ему покуда; да не будут наши горцы подобно собакам – прости, Господи! – да не грызутся они из-за кости властолюбия, тогда как кость эта может быть похищена неверными. Соединимся все против неверных новыми силами, призвав Аллаха на помощь и избрав одного для исполнения Его воли. Так делали наши отцы, первые мусульмане. Вот и все. Мир вам».