«Пусть уж лучше они в моей памяти останутся юными и прекрасными, как на старых пожелтевших фото».

Но, услышав привычный командный голос Зинаиды, Дубравин подтянулся:

— Тут скоро сорок пять лет будет, как мы школу закончили. Собираемся отмечать! — И, не давая ему опомниться, Зинка начала перечислять тех, кто уже дал согласие приехать в Жемчужное:

— Таня Жарова с Дальнего Востока, Рыжий из Киева, Алимина из Алма-Аты…

По мере того как список расширялся, Дубравин начал чувствовать, что ему хочется повидать этих людей. Теперь, после ухода Амантая, взгляды его изменились. Он понял, что скоро может многих из них не увидеть вообще.

* * *

Людка ехать отказалась. Потому что Дуне в это время предстояло сдавать экзамены. А это испытание они должны были выдержать вдвоем.

II

II

Володька Озеров, почти не останавливаясь, вспоминал истории из их босоного детства. Вот он, потянув из стакана душистый чаек, принялся за очередную рыбацкую сказку:

— Ловил я рыбу летом на каникулах у нас на озере. Стою на бережку. Рядом со мною красное пластмассовое ведерко. Клев идет, но рыбешка все такая мелкая. Вот выдернул я из воды очередного лещика, небольшого, с ладонь. Снимаю его, бедного, трепыхающегося, с крючка и краем глаза вижу. Из густой травы выползает к моему ведру… гадюка. Черная вся, здоровая. Ну, метра полтора, наверное. Я застыл. Смотрю. А она, гадина такая, подползает к ведру. Голову поднимает. Вот так, — и Володька плоской ладонью показал, как гадюка поднимает голову и, наклонившись через край ведра внутрь, пытается украсть у него его законную добычу.

— Конечно, я сначала от такой наглости остолбенел. А потом взял удилище. А оно у меня крепкое, из орешины было сделано. Да ка-а-а-ак рубанул ее прямо по шее! Голова так и отскочила! Ну вот. Тело ее забилось, забилось. А потом обмякло… Я на нее посмотрел. Палочкой рот раскрыл. Где, мол, у нее зубы? А зубищи у нее — у-ух! Потом решил: сниму-ка я с нее кожу. Достал ножик. Зацепил… И она легко пошла… как чулок с ноги снимается, так и кожа со змеи. Гладкая, блестящая… Я из нее ремень сделал. Помнишь, Шурик, у нас тогда мода была такая? Придешь на танцы с ремнем из змеи… Покажешь девчонкам… Они как заорут со страха…

Колеса мягко постукивали, убаюкивали. Дубравин тоже вспоминал, слушая его бесконечные рассказы о детстве, о юности. Об их проказах и победах. Ехали они домой. В свое родное Жемчужное. На юбилей. Полвека почти, как закончили школу.

* * *

Собраться в дорогу было делом техники. Он сам позвонил ребятам. Отец Анатолий отказался сразу: в эти дни отмечался большой церковный праздник, не благословят на поездку. А Вовуля Озеров начал отговариваться дальностью дороги и нехваткой на такую дорогу ресурсов. Но Шурка его переборол, строго по-командирски заявив: «Надо ехать! Все остальное я решу!»