Когда поезд тронулся и пошел набирать ход, проводница неожиданно появилась в дверном проеме их купе:

— Ну что, мальчики, — развязно, но весьма мило заметила она, — будете обедать?

— А что, борщ есть? — спросил Дубравин, которому почудился в вагоне запах горячего борща.

— Есть! Соседу вашему, батюшке, уже принесли. Он как зашел в вагон, сразу потребовал водки и борща. Водки у нас нет. А борщ дали.

— Наш пострел везде поспел, — заметил неодобрительно Шурка.

Проводнице, видимо, было невтерпеж — и она с ходу начала делиться новостями:

— Батюшка этот лечился в санатории. Но его оттуда выгнали за каждодневную пьянку. Служащие санатория его посадили в поезд и мне наказали за ним следить, чтобы не напился. Они говорят: он когда напивается, то ложится и спит. Ему потом хоть из пушки стреляй — не разбудишь. А весит он двести килограммов. И тогда его из поезда не вынести и не высадить. Так что вы, мальчики, не вздумайте его угощать!..

Обогащенные такими знаниями, Дубравин с Озеровым теперь прислушивались к тому, что делается в соседнем купе. А гигант разоблачился до исподнего и принялся громко, на весь вагон рассказывать о своих делах. Так что Дубравин с интересом узнал, что едет вместе с собратом по перу:

— Я — великий русский писатель! Мой роман получил восемь литературных премий… — вещал в девственные уши соседа по купе «цурипопик». — Моя философская система…

А поезд все шел между поросшими лесом сопками. Поскрипывал старенький, еще советских времен вагон. В открытое в коридоре из-за жары окно залетал теплый осенний воздух. Гулял по проходу. Освежал их разгоряченные тела. Дубравин оставшуюся часть пути то задремывал под стук колес, то просыпался. И тогда слушал очередную Володькину историю об очередной несчастливой красавице-однокласснице. Или очередную байку Мюнхгаузена из соседнего купе.

— Помнишь Любу Перепелицу? — вещал Володька.

— Не-ет!

— Такая настоящая русская красавица она была. Волосы густые. Грудь высокая! — и Володька, отставляя руки на полметра, показывал, какая была грудь.

— И что с ней?

— Ну что! Влюбилась она в Кольку Минаева. Он только из армии пришел. Там он облучился. Радиацию подхватил. Любила она его. А он больной. Билась над ним. Недолго пожил. Волосы вылезли. Исхудал. И умер. Тут начались девяностые. И она запила. Сильно. Пропала вся ее красота. И как-то в доме, представляешь, прямо на полу разожгла огонь. И угорела. Погибла молодая жизнь!

— Да… Грустно, брат! — заметил Дубравин.

Поднялся с лежанки и вышел в коридор, чтобы постоять у открытого окна. Подышать на остановке свежим воздухом.