— Он уже лежал, не мог пошевелиться. Потому что паралич разбил его. Лежал и кричал: «Валька! Водки давай! Дай мне водки!»

И в ее рассказе Дубравин не чувствовал ненависти или осуждения. Только любовь и жалость к своему непутевому пьянице-мужу. «Вот в чем сила и величие русского народа. Он все перенесет. Все простит. Все покроет своей любовью. Силой своей любви. Именно этой силой он покоряет другие народы. И преодолевает их страсти. Он, как женщина-мать, сильная, добрая, иногда строгая…» Дубравин думал в эти краткие минуты о своей жизни в России, как о чем-то далеком, непонятном. Потому что здесь, на родине, в этой жизни, в которую погрузился и он, не было места ни власти, ни государству, ни вечной глупости и пошлости. Какой царь? Какой к черту Суперхан? Такие, как он, обитают где-то там, в космосе. Или на другой планете. А здесь жизнь настоящая. Семья. Дети. Внуки.

Зинка Косорукова подсела к Дубравину. Принесла самое драгоценное — фотографии сына и внучки:

— Вот смотри! Смотри! Мои кровинушки! Я одна сама подняла его. Всю жизнь одна!

И он понимал ее несбывшиеся мечты о женском счастье. И жалел ее, могучую, сильную… Так тянулся этот незабываемый день. Он поглядывал на свои часы и не верил глазам. Знал, что время имеет свойство сжиматься и растягиваться. Но в этот день оно словно остановилось, потому что, как в детстве, он жил каждую секунду, каждое мгновение — насыщенно, полно. И удивление, одобрение, восхищение бушевали в нем, несмотря на кажущуюся внешнюю сдержанность.

* * *

Но и это прошло. И пришло время прощаться.

Ему пора было уезжать. Одному: Озеров еще хотел погостить у родственников. Так что Дубравин наполнил свой бокал до краев, встал, навис над столом и с чувством произнес:

— Спасибо всем! Спасибо тебе, Зинаида, что собрала нас! А мы все вместе привезли с собою наш мир, — постоял, помолчал. — Мы соткали его из осколков своих воспоминаний. Из нашей любви, дружбы. И привезли его сюда. И нам так хорошо в этом мире! Так сладко грезится, что в какие-то мгновения кажется, будто и не было этих десятилетий. Что жизнь пролетела, как один миг. Как сон. Но это не так! Наш мир — как Атлантида. Его больше нет. Он растворился. И мы в силах собрать его только на один день. Собрать его силой своей любви. Потому что здесь собрались те, кто любит друг друга. Любит жизнь. Ведь те, кто не смог ее полюбить, те, кто жил ненавистно, наверное, уже ушли. Царство им небесное! Я тоже люблю вас! Но мне пора. Поезд не ждет. Поэтому я пью за всех нас — живых и умерших!..

И Дубравин молча, теперь уже не опасаясь опьянеть, опрокинул полный бокал, стремясь заглушить щемящую боль расставания. Они по очереди обнимали его на прощание, крепко прижимая к себе. Славка Подколодный даже всхлипнул на плече. А каждая из женщин, прощаясь, что-то шептала ему на ухо. Что-то важное для себя.