– Вряд ли коммунякам есть дело до нас с тобой, – сказал он. – До Артура и Лиллиан – может быть, но не…

– А как же Джуди?

– Джуди? – Он отложил газету. Конечно, он сразу понял, кого она имеет в виду.

– Ты ее знал! Она знает тебя! Ты работаешь в «Грумман»! Разве ты не думаешь, что она может следить за тобой?

– Ну, мне бы это польстило, но… – Это была его вторая ошибка.

Она подскочила с дивана.

– Тебе бы это польстило!

– Так или иначе, она не знает, кто я. Никогда не знала. Она думала, что я Фрэнсис Бернетт из Дэйтона, Огайо. Детка, я не оставил следов.

Постаравшись обратить все в шутку – надо сказать, весьма неудачно, он протянул к ней руку, попытался снова усадить ее на диван и поцеловать.

– Ты любил ее? – спросила Энди.

– Нет, Энди. Не любил.

Она осталась возле подлокотника.

– А она об этом знала?

– Знала ли она, что я ее не люблю? Да. Мы виделись раз в месяц. У нас были очень прохладные отношения.

– Ты говорил ей, что любишь ее?

– Нет.

– А что ты ей говорил?

– Обычные вещи – что она милая, что с ней весело, что она особенная, что сегодня она хорошо выглядит, что мне нравится ее костюм, поменяла ли она прическу, сбросила ли вес, ходила ли к зубному… не знаю. Я никогда не говорил о себе, только о ней.

– Точно так же ты вел себя со мной в колледже.

– Правда? Но тебе я говорил, что люблю тебя.