– И все это было губительно для меня. Мой роман не выстрелил, другого контракта со мной никто не заключал, мой литературный агент перестал мне перезванивать. Ты шла в гору, а я летел под откос и чувствовал себя таким жалким неудачником.

Роуз закусила щеку. Все это она слышала и раньше, сотню раз.

– А ты расширяла собственную лабораторию, – продолжал он. – Стартовый пакет от Дарлтонского университета в миллион долларов – или даже в два? Я тебя почти не видел месяцами. Потом в первый же семестр при факультете ты выиграла тот огромный грант. А я закрылся в доме и пытался хоть как-то писать.

– Ты сказал, что это просто «черная полоса».

– Все было куда серьезнее. Хотя тебе было наплевать.

Роуз вздохнула, почти заскучала.

– Я пошел в качалку, в Развлекательный центр северного Кристала, – продолжал он. – В первую осень я ходил каждый день, иногда даже по два раза. Это меня спасало, помогало обрести равновесие. Когда покупаешь абонемент, первые четыре занятия услуги тренера в подарок.

Роуз представила себе Саманту в одном из костюмов для тренировки. Лайкра, спортивный лифчик, плоский живот, твердый пресс.

– Я даже не знаю, как это произошло, – сказал он. – Может, ей показалось, что это в каком-то смысле престижно – иметь писателя среди клиентов.

– Ну да, круче, чем Джорджа Клуни тренировать, – уколола его Роуз.

– Она спрашивала меня о моих книгах, о моем рабочем процессе.

– О твоем рабочем процессе?

– Перед нашим третьим занятием она даже купила и прочитала мой роман.

Роуз сложила две детали головоломки и поразилась. Саманта дала свой экземпляр «Дороги к виселице» Тазиме Харб, проявила несвойственный ей интерес к роману, опубликованному больше двенадцати лет назад, – к книге, которую написал биологический отец ее дочери.

– Когда это закончилось? – спросила она. – Вы встречались с ней после рождения Эммы Зи? После нашего с Самантой знакомства?

Гарет покачал головой:

– Никогда. Я пытался тебя отговорить от посещения той группы мам, но было поздно. Однажды… кажется… то есть как-то раз ты была на конференции, а Зеллары устраивали одну из своих вечеринок среди зимы, и я почему-то на нее поехал. Саманта помогала мне искать куртку среди сваленной на кровать одежды. Я сделал какой-то пошлый намек, даже не всерьез: я был пьян. И я помню, что она сказала, слово в слово: «Отвали, Гарет. Роуз – моя лучшая подруга».

Роуз почувствовала, как из груди рвется всхлип, но она задавила его, запретив себе выказывать эмоции перед этим человеком. Она сняла с холодильника бутылку текилы «Эррадура» – подарок от Саманты. Налила двойную дозу напитка в щербатую кружку. Цитату для этой кружки подбирала Саманта: «Кто-то обращается к священникам, кто‑то к поэзии, я – к друзьям (Вирджиния Вулф)». Роуз не знала, что хуже: то, что Саманта столько лет хранила такую тяжелую тайну, или то, что она посчитала Гарета достаточно привлекательным, чтобы с ним спутаться.