Он садится к своему другу и отпускает остроумную шутку в ее адрес, а друг смеется на весь класс. Озеров видит ее глаза – потускневшие, озлобленные. Он – один из тех, кто заставил ее взгляд умереть. Ученики, обедающие своим учителем, – вот картина всех времен и народов…

Восьмерка на машине времени крутится, и он возвращается назад. Оказывается, он отсутствовал всего несколько секунд. И его губы еще договаривают название темы урока.

«Теперь я по другую сторону, – принимает неожиданное откровение Озеров и поражается тому, как перевернулась монета. – Это расплата. Учительница чувствовала то же, что сейчас чувствую я…»

Едва он завладел крупицей внимания учеников, как в дверь постучали. Озеров сразу узнал недовольное лицо отца Тугина, показавшееся в дверном проеме.

Он опять приехал с супругой, которая похожа на своего мужа только одной чертой – вечным недовольством. Кирилл был вынужден снова оставить класс.

Начались нудные и долгие пререкания и разбирательства. Вместо того, чтобы выяснить причины случившегося, они начали возмущаться тем, что их оторвали от работы и что история раздута. Озеров вместо ответа протянул им ножик.

Да, они знают, что у Бориса есть такой брелок, но они не представляли, что он может принести его в школу. Естественно, мальчик решил показать друзьям свою игрушку, и пострадавший сам наткнулся на нее.

«Мальчик уже обо всем нам честно рассказал по телефону. А вы пугаете нас и сообщаете, что он чуть ли не убил одноклассника! Между прочим, Борис очень верит вам, а вы обещали, что ничего никому не расскажете про этот случай».

– Может быть, в его воображении я и обещал, – отвечал Озеров.

В коридоре появилась Агата. Она уже знала о случившемся, так как встретила внизу Урбанского с перевязанной рукой. Озеров отвел ее в сторону.

– Мальчика увезли? Хорошо. Прошу тебя, поговори с родителями Тугина. Иначе девятый «Б» окончательно разнесет мой кабинет.

Агата ободряюще улыбнулась и кивнула.

Когда Озеров вернулся в класс, до конца урока оставалось минут десять. Он говорил, но гул стоял невыносимый. Терпение Кирилла кончилось, и он сделал то, что делали учителя, которые когда-то были у него. Дал задание по учебнику на оценку и сказал, что до конца урока соберет тетради. Ему было плевать, успеют они или нет. Находиться в классе было невыносимо. Он вышел в лаборантскую – узкую комнату, заваленную плакатами и коробками. Там его накрыл следующий приступ ярости и бессилия. И он долго стоял у окна, бледный, со сжатыми кулаками.

Кирилл возвращался домой в наступившей темноте. Дядя сидел на кухне на единственном стуле и, читая книгу, попивал горячий чай. Увидев племянника, он поднялся со своего места и удивленно уставился на его усталое лицо.