Андрей слышал про странный случай, когда отец боролся на руках с Харибдовым из параллельного класса.

«Не только я совершаю глупости», – подумал он.

С таким настроем ему легче было прийти в тренерскую и заявить:

– Не понимаю, почему ты всё время делаешь что-нибудь, за что мне потом стыдно.

– О чём ты говоришь? – Отец резко повернулся к нему.

– Зачем ты боролся с этим придурком на руках? Что это за цирк?

– А тебе-то что? Тебя даже в школе не было в тот день, как и твоего дружка Зайцева. Если ты не ходишь в школу, какая разница, что обо мне говорят?

– Большая! Большая! – крикнул Андрей. – Это мне потом выслушивать в коридорах! Ну давай, скажи мне, какой я непослушный мальчик, как нехорошо прогуливать уроки!

Отец усмехнулся:

– Ничего я тебе не скажу. Просто верни мне часы.

Юноша машинально схватился за запястье. На нём была рубашка с короткими рукавами, и он не мог даже спрятать руку.

– Часы я забыл дома…

Роман Андреевич повернулся к нему спиной и нагнул голову, чтобы войти в низкую каморку с инвентарём. Голос его сделался ледяным, и слова легли на сердце юноши камнем:

– Эту неделю поживёшь с мамой. Ей привычнее твоё враньё.

Аладдин шёл на урок, весь кипя от гнева.

«Джинн из лампы, выполни мои желания. Почему эти взрослые навязывают мне свои правила? Дай мне делать то, что я хочу. Я хочу… Хочу…»

Чего хочет, он так и не успел понять. В кабинете математики толпились ученики. Аладдин раздражённо растолкал их и сел на своё место.

– Эй, полегче, Эл!

В последнее время у него начались ещё большие проблемы с алгеброй. Всю предыдущую четверть математичка делала ему замечания и едва аттестовала его. Однако юноша вёл себя так совсем не потому, что искал развлечений и валял дурака на уроках. У него действительно не получалось решать сложные уравнения, и, едва только удавалось закончить первый пример, начиналась новая тема и он безнадёжно терялся в незнакомых формулах.