– Вы бы ещё язык туда сунули, балбесы! – говорит он полушутя.

И тут же наблюдает, как они по очереди прикасаются к электрической катушке языком. Однако это им совсем не вредит, и они, не замечая его, продолжают игру.

Штыгин подходит к подъезду в четырёхэтажке, из которого он выбегал гулять мальчишкой, и думает: «Нужно быть осторожней с этими оболтусами, а то ведь всегда делают от противного!»

Думая так, он поднимается по лестнице, к квартирке, где живёт его мать. Он знает на этих стенах каждую надпись и каждую трещину на штукатурке. Дойдя до верхнего этажа, Штыгин замечает, что в лестничном окне торчит Осокин. Одну ногу он свесил вниз и еле-еле держится рукой за оконную раму.

Штыгин мучительно подбирает слова, которые заставили бы его слезть с окна.

– Артём, давай-ка аккуратно, спускайся…

Но вместо этого Осокин показывает, какой он смелый, – зацепившись руками за подоконник, упирается в стену ногами и, ухмыляясь, глядит на него своим косым глазом.

Штыгин столбенеет и пытается объяснить ему, что это опасно. Но Осокин вдруг соскальзывает, его лицо становится беспомощным, и исчезает за окном. Ошалевший Роман Андреевич бросается к окну и смотрит вниз. Там на улице стоит «скорая помощь». Звук сирены становится нестерпимым.

Штыгин просыпается в холодном поту и уже наяву слышит вой сирены. К кому-то в доме действительно приехала «скорая». Роман Андреевич думает о том, что нужно было действовать, а не говорить, тогда бы Осокин спасся. Он корит себя за малодушие, но вдруг понимает, что это был сон.

Он лежит в прохладе ночи, ещё полностью не проснувшись, и чувствует свою левую руку. Вне себя от радости поднимает её, чтобы взять стакан воды, но ничего не происходит.

Он прислушивается к неровному дыханию матери за стеной.

– Мама? – спрашивает он, и молчание тревожит его больше, чем обычные стоны. – Ты спишь?

Аладдин делает сложнейшую операцию. На его руках резиновые перчатки. Он говорит: «Иглу и нить», – и ему приносят накрытый голубой салфеткой поднос.

Юноша не глядя сдёргивает салфетку и пальцами на подносе нащупывает нечто иное. Он поворачивает голову и видит множество крохотных гавайских гитар.

«Это зачем?»

«Сыграйте нам что-нибудь!» – говорит главврач.

«Я хирург. У меня получится сделать операцию! Клянусь вам!»

Врачи и медсёстры смотрят на него, и за масками не видно – смеются они или нет…