Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации: что делать? И куда идти? Кроме того, какая-то часть разума продолжала выполнять привычную работу: пока позволял видеть левый глаз, Кирилл с изумлением обнаружил, что лица некоторых учеников лишены всякого сочувствия и учитель с прижатым к лицу платком смешит их.

«Они не понимают, что я, как и они, могу чувствовать боль…» – осознал молодой человек.

Это открытие поразило его чуть ли не сильнее, чем удар углом падающей дверцы в открытый глаз, потому что оно било в душу.

Он вышел из класса и стал спускаться по лестнице, с трудом минуя опаздывающих на уроки ребят, снующих перед ним.

Маргарита Генриховна была в своём кабинете одна. Увидев Озерова, она удивлённо поднялась с места.

Сложнее всего Кириллу дались объяснения.

Она расспрашивала его о случившемся, как будто они не торопясь завтракали на фазенде. Тот факт, что у него отменяется урок, кажется, обеспокоил её больше, чем его состояние.

В её голосе читалось некоторое недоверие, словно Кирилл был школьником, решившим прогулять под видом мнимого больного.

Но когда новый приступ боли перекосил его лицо, завуч, кажется, поверила коллеге и взволнованно заговорила:

– Вы должны немедленно поехать на улицу Окулистов, дом десять. Там ближайшее в Городе Дождей отделение травмы глаз.

– Сколько туда ехать?

– Около часа.

Она начала объяснять, какие автобусы туда ходят, какого они цвета и где останавливаются, но Кирилл почти ничего не запомнил.

У дверей она остановила его:

– Пожалуйста, не говорите в «травме», что вы поранились в нашей гимназии. Скажите, что ударились дома.

Озеров никак не прокомментировал её просьбу – не потому, что не хотел, а потому, что говорить было тяжело.

Когда он вышел на улицу, от свежего воздуха ему на мгновение стало легче. Но сильный мороз скоро заставил сосуды травмированного глаза сузиться, и Кириллу пришлось крепче стиснуть зубы.

Он шёл как во сне, постоянно вытирая льющиеся сами собой слёзы. Сердце не утихало, и его продолжало лихорадить.

Возле метро он попытался вспомнить номера автобусов, но, бросив эту затею, взял первое попавшееся такси.