Сайсли улыбнулась, и ободренная Майра начала импровизировать:

– Из-за этого я испортила отношения родителей с тетей Силли. Она не верила, что все дело в моей дикции и проблеме со звуком «с», и думала, что я просто подслушала, как мои родители называют ее «Цили».

Сайсли затряслась от беззвучного смеха. В своей накрахмаленной матросской блузе, в бежевых бермудах и коричневых туфлях без каблуков, со шнурками с зубчатыми пистончиками она выглядела простовато, даже безвкусно. В ней не было ничего от плодородной пышнотелости вечно занятых матерей из рабочих семей, которых Майра видела в универмагах «Вулворт» или «Эй-энд-Пи». Почувствовав себя виноватой из-за таких мыслей, Майра быстро перевела разговор на Хайрема и его акушерскую практику. С облегчением она вновь представила себя чистой и прозрачной вазой. Но, когда Сайсли пустилась в длинные рассуждения о трудностях открытия акушерской практики в незнакомом городе, ушла в собственные мысли. Сайсли казалась ей телевизионным диктором, вещающим при отключенном звуке. Неожиданно Майра почувствовала, как что-то теплое и шелковистое коснулось ее ноги, и посмотрела вниз. Под шезлонгом растянулся черный щенок кокер-спаниеля, глаза его были закрыты, он тяжело дышал, свесив из уголка рта розовый язычок.

– …Письма из Торгово-промышленной палаты были в основном идиотскими, – рассказывала Сайсли. – О населении, промышленности и тому подобном. В одних городах слишком много акушеров. В других их нет совсем…

– Тогда, наверно, лучше начинать там, где их нет?

Сайсли начала любезно излагать подробности враждебного отношения врачей общей практики к акушерам, появляющимся в их городе и отбирающим клиентов благодаря своей узкой специализации.

– Потом мы получили письмо отсюда, от доктора Рихтера. Он писал, что здесь хорошие условия и один доктор уже подумывает о том, чтобы сюда перебраться, так что Хайрему стоит поторопиться, если он собирается переезжать…

Тут Сайсли была вынуждена прерваться. Миллисент лежала на животе в бассейне, визжала и плевалась водой, лицо ее покраснело от возмущения.

– Должно быть, упала, – нашлась Майра, хотя не сомневалась, что это Элисон толкнула сестру в воду.

Сайсли мигом вскочила с шезлонга и побежала вытаскивать Миллисент.

– Вы можете ее открыть? – Не обращая внимания на вопли Миллисент, Элисон протянула Майре черную эмалированную банку с отверстиями, пробитыми в завинчивающейся крышке. – У меня не получается.

– Попробую. – Банка оказалась необычайно тяжелой. Майре на мгновение показалось, что в глазах Элисон она видит отражение собственного тайного удовольствия – удовольствия от вида пухлой, белокожей Миллисент, хныкающей в траве и потирающей свои купальные штанишки, ставшие от воды темно-малиновыми. – А что там?