В конце концов Кучум понял, чего от него добивается хозяин. Костя подумал, что под горку они покатят быстрее. И вырезал короткую палку с острым концом. Чтобы, при необходимости, тормозить на спуске.

Так оно и случилось.

Талый снег подморозило, волокуша легко скользила по насту. Кучум быстро понял свою новую обязанность. Тянул весело и даже с азартом. Несколько раз оглянулся, дескать, а куда это мы катим, почему не домой, в свою избушку?

Спуск прошли быстро.

Несколько раз волокуша, как и предугадал Костя, скользила по снегу сама, и пришлось притормаживать. Выструганная палка пригодилась. Кучум повизгивал и прибавлял шагу. Дальше тропа тянулась по распадку. Костя заметил еще одного соболя в кулёмке. И этот зверек висел на бревне, как самоубийца. Раньше Костя не придавал значения обыкновенной картине охотничьей жизни. Подумаешь, соболя прихлопнуло давком! А для чего поставлена хитрая кулём-ка?! Освобождал придавленного зверька и прятал в рюкзак. А сегодня – поди ж ты! – картинка навязчиво лезла в глаза. Плохая в тайге примета. Петли на дверях скрипели горестно. Соболь повесился в ловушке.

Нельзя давать себе слабость и думать про такие знаки.

Вот только кто их подает?

Останавливать Кучума Костя не стал.

Да и не смог бы подняться с волокуши, на которой лежал ничком и думал только о том, как бы не свалиться. Одной рукой держался за ветки лапника, другой придерживал палку-тормоз. Рюкзак и мелкашку мотало по спине.

Распадок прошли за час. Костя видел, что собака выбивается из сил.

Он понял, что на подъеме Кучум не вытянет.

Костер на этот раз разгорелся быстро. Давление поднялось и не давило пламя к земле. Он вскипятил воду и заварил лимонник. Хлеб отдал Кучуму. Собака сразу легла на снег, свернувшись клубком, и в тайгу за добычей не побежала.

Костя гладил лайку, прижимал голову Кучума к груди и шептал:

– Собака ты моя! Умница… Отдыхай! Что бы я без тебя делал?

Кучум уши прижимал и строго смотрел на хозяина. Лайки не улыбаются. Пистолет в брезентовом кармане поддавливал под сердце.

Костя лежал, опершись на руку.

Теперь он сам не понимал, как он мог думать об убийстве собаки.

Единственного его друга во всей тайге. А может быть, и в целом мире.

Флешбэк Осень 1947 года. Двор собачьего питомника в Дуссе-Алиньском лагерном пункте

Флешбэк