Вот он, фарт! Судьба – индейка.

Он воровато оглядывается.

Четверо рабочих остались во дворе. Разбивают палатки, ставят лагерь. Начальник партии запретил селиться в бараке. Он вот-вот рухнет.

Егор Константинович листает слипшуюся тетрадь, по краям пробитую зелеными пятнами плесени, рассматривает выцветшую фотокарточку молодой женщины. В солдатском полуистлевшем сидоре находит желтые бусы. Янтарю от времени ничего не сделалось. Даже плесень не тронула.

Камера наплывает, и мы видим на первом листке тетради надпись химическим карандашом: «Истопник. Записки придурка».

Не поворачиваясь к бывшему сидельцу, начальник глухо говорит:

– Кириллыч! Если вы ищете колун, то его здесь нет… А пуля быстрее топора.

Он поправляет свой пистолет, в кобуре на поясе.

Кириллыч делано хмыкает.

– Вам бы все шутить, гражданин начальник.

Кириллыч знает, что следом за ними на Йорик тянут драгу.

Уходить вообще некуда. В натуре.

Кириллыч неловко задевает плечом умершего старателя. Или погибшего?

Высохшая мумия рассыпается в прах.

Рухнул столб позвонка, покатился череп.

Кириллыч отскакивает:

– Ты смотри, падла… Истлел!

Поднимает череп. Во лбу аккуратная дырка. Показывает начальнику.

– Мочнули, кажется. Здесь рыжья килограммов на десять!

– Нет. Золота ведь не тронули. Случайный выстрел из пистолета. А может, и не случайный… Сам застрелился. Кириллыч, взвесьте, пожалуйста, золото и оприходуйте, – говорит начальник, – каждый получит премию. Процент от найденного клада. Золото понесете вы. Отвечаете головой за сохранность. И еще… Выройте могилу на коренном берегу. А я сколочу гроб.