— Но там нас ждёт человек. Он держит для нас места, — произнёс Санька.

— Вечно вы, евреи, комбинируете и хитрите.

Саньку и Илюшу охватило сознание беспомощности перед наделённым властью антисемитом. Молчание прервал вышедший вперёд и ставший перед копом Ричард.

— Они мои друзья и пройдут со мной, — сказал он.

— А кто ты?

— Ричард Миллер, подполковник британских ВВС.

— Проходите, подполковник, не смею вас задерживать. Хорошего Нового года.

Он подвинул ограждение, и они прошли через проход под его холодным взглядом.

На площади и в примыкающих к ней улицах было уже много народа и последние метров двести они передвигались с большим трудом. В том месте, где Санька договаривался с парнем, люди стояли, почти напирая друг на друга. Он огляделся, увидел в нескольких метрах мужчину в жёлтой куртке и двинулся к нему.

— Думал, что вы не прорвётесь. Везде полицейские заслоны.

— Так бы и случилось, если бы не наш друг. Давай рассчитаемся. Пятьдесят долларов ты уже получил. Вот ещё двести.

— Идёт. Приятно иметь дело с интеллигентными людьми.

Парень взял деньги и растворился в толпе.

Площадь на пересечении Бродвея и 7-й авеню была полна. На сцене в сопровождении музыкального ансамбля что-то пела молодая женщина, и песня лилась из больших колонок, установленных со всех сторон. Огромные рекламы освещали воздух и головы сотен тысяч людей. Над высотным зданием в северной части Таймс-сквер стоял на флагштоке многометровый шар времени, собранный из десятков кристаллических треугольных панелей.

— Я не совсем понимаю, что здесь происходит, — сказала Яна.

— Уже почти сто лет существует традиция, — объяснил Санька. — За минуту до полуночи шар начинает опускаться по флагштоку длиной двадцать три метра и в момент его прикосновения с крышей как раз и наступает Новый год. Между прочим, шарик весит больше пяти тонн.

— Ого, ничего себе, — восхитилась Маша. — Правда, это зрелище для молодёжи, наши дети с удовольствием бы посмотрели.

— Их бы тут раздавили, — произнёс Илюша. — Но мне нравится. Всё ярко и необычно. Я думаю, идея встретить третье тысячелетие в Нью-Йорке, столице великой западной цивилизации, очень удачна.

Огромное чучело, сшитое из белой ткани, седого старика, держащего в руке прозрачный цилиндр, напоминающий песочные часы, проплыло над их головами. Вскоре толпа заволновалась, и взоры устремились на шар. Он вспыхнул всеми своими лампами, дрогнул и медленно пополз вниз по флагштоку. Табло наверху здания под ним загорелось яркими белыми числами, отсчитывая секунды. Когда шар достиг нижней точки, небо окрасилось вознёсшимся с крыши салютом. Снег к тому времени прекратился, словно знал, что воздух над площадью наполнится парящими серебряными листочками конфетти. Люди восторженно кричали, мужчины и женщины обнимались и целовались друг с другом. Друзья, посмотрев на пары вокруг, тоже поцеловались.