Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, но особая метка нашей эпохи – отказ от самой идеи, что возможна история, которая правдива. В прошлом врали с намерением или подсознательно, пропускали события через призму своих пристрастий или стремились установить истину, хорошо понимая, что при этом не обойтись без многочисленных ошибок, но, во всяком случае, верили, что есть «факты», которые более или менее возможно отыскать. И действительно, всегда накапливалось достаточно фактов, не оспариваемых почти никем… Тоталитаризм уничтожает эту возможность согласия, основывающегося на том, что все люди принадлежат к одному и тому же биологическому виду… Все такие рассуждения конечной целью имеют оправдание кошмарного порядка, при котором Вождь или правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое⁶⁴.

Оруэлл опасался того, что «само представление об объективной правде исчезает из нашего мира». В этом и есть темное сердце, лейтмотив романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». Эта мысль появилась у Оруэлла задолго до того, как он придумал Океанию, Большого Брата, новояз и телекран, и эта мысль является более важной, чем все остальные. В первой рецензии на роман в журнале Life правильно поняли главное сообщение писателя: «Если люди будут продолжать верить в то, что эти факты можно проверить, и будут продолжать уважать дух правды и верить в его значение для достижения более широкого и обширного знания, этих людей никогда не поработить»⁶⁵. Прошло семьдесят лет после выхода романа. Это самое «если» находится под большим вопросом.

Послесловие

Послесловие

Вы знаете, как заканчивается роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». Раздавленный пребыванием в комнате 101 Уинстон сидит «Под каштаном», пьет джин «Победа». На пыльной крышке стола выводит: «2 + 2 = 5»¹. Такое арифметическое действие фигурировало в первом издании романа и во всех изданиях начиная с 1987 года. Однако почти сорок лет в книгах издательства Penguin цифры «5» не было, и действие было напечатано следующим образом: «2 + 2 = ».

Никто так и не объяснил, почему так получилось. Говорят, что это была ошибка при печати, впрочем, ошибка какая-то слишком подозрительная. Есть также мнение, что наборщик текста, не выдержав пессимизма книги, сознательно убрал цифру 5. Существует и третий вариант: сам Оруэлл внес это изменение незадолго до своей смерти. Какой бы ни была причина, но это изменение дает Уинстону проблеск надежды и меняет суть сообщения Оруэлла. В картине Майкла Рэдфорда Джон Херт пишет «2 + 2» и останавливается. Режиссер говорил: «Мне кажется, что этот момент очень важен. Может, он все это преодолеет. Я бы очень расстроился, если бы он написал “2 + 2 = 5”. Это уж слишком мрачно. Никак не поддерживает веру в человека»².