Ни за какие коврижки я не собирался брать в рот его морду и делать ему искусственное дыхание, но я разорвал ногтями кожистый мешок. И оказалось, только это и было нужно. Через минуту ягненок разогнул свои ноги-прищепки и стал тихо верещать, призывая мать.

В то лето на ферме родилось, наверное, штук двадцать ягнят. Но каждый раз, проходя мимо загона с молодняком, я легко мог найти в толпе своего. Он был похож на всех остальных, за исключением того, что двигался более пружинисто, и у него всегда маслянисто блестела под солнцем шерстка. А если удавалось застать его в момент относительного покоя и заглянуть ему в глаза, зрачки у него становились молочно-белыми — верный знак того, что он достаточно долго бродил на той стороне и помнил, чего лишился.

Я рассказываю вам это потому, что, когда Кейт наконец пошевелилась на больничной койке и открыла глаза, я понял: одной ногой она уже тоже перешла на другую сторону.

— О боже, — слабым голосом произносит Кейт, увидев меня. — В конце концов я оказалась в аду.

Я нагибаюсь вперед, сидя на стуле, и складываю руки:

— Ну, сестренка, теперь ты знаешь, меня не так легко убить. — Привстав, я целую ее в лоб и на секунду задерживаю на нем губы. Как это матери умеют таким способом определять температуру? Я почувствовал только близкую утрату. — Как дела?

Кейт улыбается мне, но это как рисунок в мультике, когда видишь вещи, висящие в Лувре. Не могу разобраться без оригинала, но что-то тут не так..

— Шоколадно, — говорит она. — Чему я обязана чести видеть тебя?

«Тому, что тебе недолго здесь осталось», — думаю я, но не говорю ей этого.

— Оказался поблизости. К тому же в этой смене работает такая бедовая медсестрица.

Кейт звонко смеется:

— Боже, Джесс! Я буду скучать по тебе.

Она произносит это с такой легкостью, что, кажется, мы оба удивляемся. Я сажусь на край кровати и глажу пальцем маленькие выпуклые квадратики на одеяле.

— Знаешь, — начинаю я зажигательную речь, но она кладет ладонь на мою руку.

— Не надо. — Потом глаза ее оживают, всего на миг. — Может быть, меня ждет реинкарнация.

— Как Марию-Антуанетту?[36]

— Нет, это случится в будущем. Думаешь, это безумие?

— Нет, — честно отвечаю я. — Думаю, мы все просто бегаем кругами.

— Тогда каким вернешься ты?