Мы были на кухне, мыли и вытирали посуду.

— Ты ненавидишь ездить в больницу, — сказала Кейт.

— Ну да. — Я убрала вилки и ложки на место, в ящик.

— Я знаю, ты готова на все, лишь бы больше туда не попадать.

Я смотрю на нее:

— Еще бы. Ведь тогда ты была бы здорова.

— Или мертва. — Кейт опустила руки в мыльную воду, стараясь не смотреть на меня. — Подумай об этом, Анна. Ты могла бы ездить в свои хоккейные лагеря. Могла бы выбрать колледж в другой стране. Ты могла бы делать, что хочешь, и не беспокоиться обо мне.

Она вытянула эти примеры прямо из моей головы, и я покраснела — какой стыд, что подобные мысли там бродили, мало того — их извлекли наружу. Кейт ощущала вину за то, что является обузой, а я, зная о ее мыслях, чувствовала себя вдвойне виноватой.

После этого мы больше не разговаривали. Я вытирала посуду, которую она мне передавала, и мы обе делали вид, будто не знаем правды: часть меня хотела продлить жизнь Кейт, но вдобавок к ней существовала другая, ужасная, иногда жаждавшая освобождения.

Теперь они в курсе: я — чудовище. Я затеяла этот процесс по нескольким причинам, и одними горжусь, а другими совсем нет. Кэмпбелл наконец поймет, почему я отказывалась быть свидетелем — не из страха выступать перед публикой, но из-за всех этих ужасных чувств, о которых слишком страшно говорить вслух: что я хочу видеть Кейт живой и здоровой, но в то же время хочу быть собой, а не частью ее; что я хочу получить шанс на взросление, даже если у Кейт такого шанса не будет; что смерть Кейт стала бы самым ужасным событием в моей жизни… и одновременно самым лучшим.

Что иногда, думая обо всем этом, я ненавижу себя и мне хочется забраться обратно в свою скорлупу и быть такой, какой меня хотят видеть.

Все в зале суда смотрят на меня, и я ощущаю, что свидетельское место вот-вот взорвется, или моя кожа лопнет от напряжения, или произойдет то и другое вместе. Под этим увеличительным стеклом можно разглядеть мое гнилое нутро. Может быть, если они и дальше будут пялиться на меня, я обращусь в едкий сизый дым. Может быть, я исчезну без следа.

— Анна, почему ты думаешь, что Кейт хотела умереть? — тихо спрашивает Кэмпбелл.

— Она сказала, что готова.

Он подходит и становится прямо передо мной:

— Ты думаешь, именно по этой причине она просила тебя помочь ей?

Я медленно поднимаю взгляд и разворачиваю подарок, который Кэмпбелл только что преподнес мне. А если Кейт хотела умереть, чтобы я могла жить? Вдруг после всех этих лет борьбы за ее спасение она пыталась спасти меня?

— Ты говорила Кейт, что собираешься отказаться быть ее донором?