Самодержавию не пришлось ломать голову над тем, как выйти из изоляции. Сбылись слова Екатерины Великой: Европа больше нуждалась в России, чем Россия – в Европе. Неприятельская коалиция развалилась на самом конгрессе. Первым соискателем на свидание с Александром выступил Бонапарт. Зашевелился княжеский муравейник в Германии – кому выпадет честь устраивать свидание двух императоров? За дело взялись братья царицы Марии Александровны, принцы Дармштадтские, но дорогу им перебежал вюртембергский король (если это слово применимо к 70-летнему старцу). Встреча состоялась в Штутгарте в 1857 году и обернулась разочарованием для российской стороны.

Нейтралитет России в готовившейся схватке с Австрией Франции был обеспечен, выручать изменницу из беды Петербург не собирался, но в Париже мечтали о большем и предлагали самодержавию при наступлении войны порвать дипломатические отношения с Веной и сосредоточить на австрийской границе 150-тысячную армию. Другой вариант предусматривал его участие в войне, согласие на образование в Северной Италии государства с 10-миллионным населением, на присоединение к Франции Савойи и Ниццы и придание Венгрии независимого статуса. В таком случае Россия могла рассчитывать на присоединение Галиции (о чем в Петербурге не помышляли). За все это Наполеон в общих выражениях обещал поддержку в изменении условий трактата 1856 года относительно нейтрализации Черного моря (но не их отмену)[588]. В выдаче авансов Бонапарт был не то что расчетлив, а скареден; затевая большую войну, он предлагал самодержавию прицепиться к его колеснице и способствовать его превращению в европейского гегемона.

Все это полностью расходилось с геостратегической концепцией России: поддержание длительного мира, необходимого для осуществления реформ, которые – и только они – могут обеспечить ей достойное место среди держав. Горчаков предложил Второй империи немедленно отказаться от гарантии нейтрализации Черного моря (что означало отмену Парижского трактата). Из Тюильрийского дворца пришел отказ. Что же, размышлял Горчаков, подводя итоги переговорам, – России за участие в войне с непредсказуемым исходом предложили ненужную ей Галицию; что же касается условий 1856 года – «эвентуальную поддержку, обусловленную обстоятельствами, не поддающимися никакому разумному учету»[589]. Ввязываться во вспыхнувшую в 1859 году войну самодержавие не стало и ограничилось благожелательным нейтралитетом. Осуществить далекоидущие планы Бонапарту не удалось. Россия ему в военной поддержке отказала, Пруссия перебросила ближе к Рейну три корпуса войск, британское правительство объявило, что не допустит нарушения Венской системы договоров. Наполеон поскромнел и после первой же значительной победы при Сольферино пошел на заключение перемирия, а потом и мира. Габсбургам пришлось отказаться в пользу Пьемонта (Сардинии) от Ломбардии, но удалось сохранить за собой Венецию. Пьемонт расстался с Савойей и Ниццей, передав их Второй французской империи. Ради формы в графствах был проведен референдум. В Лондоне резко отреагировали на «приобретения», королева Виктория негодовала: «Мы кругом обмануты; возвращение к английскому союзу, всеобщий мир, уважение договоров, торговое братство – все это личина, чтобы прикрыть перед Европой политику разбоя»[590].