Принц в своем ответе свидетельствовал: «Деяния е.в. императора после его восшествия на престол представляют серию фактов, каждый из которых служит прославлению его царствования. Увенчать свои труды подлинным освобождением христианских народов Востока и достичь правильного решения того, что именуется Восточным вопросом, значит, несомненно, решить благороднейшую из задач, достойных его великой души». Карл заверял: «Если Турция продолжит сопротивление желаниям христианского мира, если русская армия будет призвана еще раз пролить кровь за угнетенных единоверцев, она может быть уверена, что ее встретят с симпатией и по-братски при прохождении по Румынии, которая никогда не забывала, что обязана своим первым освобождением этой армии и заботе о ней царей»[708]. Но, добавлял он, отношения с Румынией должны регулироваться политическим актом, который может быть подписан даже накануне вступления российских войск в страну. Он немного ошибся в дате: обе конвенции, военная и политическая, были подписаны 4 (16) апреля, за 8 дней до начала войны. Вторая таила в себе камень преткновения: петербургский кабинет вынашивал план возвращения Южной Бессарабии, отторгнутой от России после Крымской войны и отошедшей к Османской империи со вхождением ее в состав Молдавского княжества как ее части. Румынская сторона покидать Южную Бессарабию не собиралась и настояла на включении в политическую конвенцию пункта об уважении территориальной неприкосновенности Румынии. По южнобессарабскому вопросу предстояла тяжелая схватка двух дипломатий.

* * *

Жребий был брошен 12 (24) апреля 1877 года: Александр II подписал в Кишиневе манифест о войне «во имя освобождения Болгарии и других балканских стран», «освобождения прочного, бесповоротного», как тогда говорилось в официальных документах. Российская общественность встретила весть о ней восторженно, ликующие толпы шли по улицам Москвы и Петербурга, люди бросались друг другу в объятия. В первый раз в истории страны активным фактором возникновения войны выступила общественность.

14 (26) апреля российские войска переправились через реку Прут и вступили на румынскую землю. Население приняло их тепло и приветливо. На привокзальных площадях толпы ожидали прибытия воинских эшелонов. Александр II стал объектом поклонения, его вагон утопал в цветах. Последний солдат почувствовал – он здесь освободитель, а не завоеватель. Со стороны держав послышались протесты. По словам Н. Йорги, «страна оказалась перед выбором – или разрешить переход русских войск, или смириться с отрицанием турками всех ее прав»[709].