В начале июля с поля боя пришли тревожные вести. Кавказская казачья бригада, занявшая Плевен (Плевну), разоружила там мусульманское население и двинулась дальше. А к городу из Видина подошел и занял его корпус численностью более 40 тысяч человек под командованием способнейшего из турецких полководцев Нури Османа-паши. Оставлять такую силу в тылу наступающих российских войск было опасно. 8 (20) июля плохо подготовленный и поспешно проведенный штурм крепости принес шедшим на приступ большие потери. Вместо того, чтобы обложить крепость со всех сторон и приступить к осаде, командование еще раз бросило войска на приступ 18 (30) августа, обошедшийся в 7 тысяч жертв.

На совете в присутствии Александра II раздались голоса в пользу снятия осады до подхода из России войск гвардии. Д. А. Милютин и генерал В. Н. Левицкий настояли на продолжении операции. Великий князь Николай Николаевич направил телеграмму румынскому принцу Карлу с предложением прийти на помощь и присоединить свои войска к осадному корпусу. Тот откликнулся немедленно, утверждать независимость страны следовало с оружием в руках, да принц и сам был не чужд мечтаний о воинских лаврах, а тут его положение владетельного монарха позволило ему формально возглавить осадный корпус. Молодая румынская армия численностью в 32 тысячи человек с честью выдержала испытание огнем. Тяжелая, кровопролитная осада продолжалась до 28 ноября (10 декабря).

В Лондоне воспользовались осечкой под Плевной для нагнетания обстановки. 7 июля часть средиземноморской эскадры ее величества (7 броненосцев и фрегат) получила приказ передислоцироваться в Безикскую бухту у входа в Дарданеллы. 12 июля Дизраэли сообщил королеве, что русским готовится нота с требованием не занимать Стамбула. Термин «казус белли» в ней отсутствовал для использования его в дальнейшем. Премьер-министр согласился с мнением королевы Виктории о желательности занятия британским десантом турецкой столицы и о нанесении русским удара с востока, чтобы очистить Среднюю Азию «от московитов и загнать их в Каспий». Он пожаловался монархине: «управлять находящимся в состоянии разногласий и упирающимся кабинетом – задача трудная и не слишком приятная»[722]. 21 июля кабинет, по словам его главы, решил, в случае вступления русских в Стамбул без обязательства немедленно его покинуть, объявить России войну[723]. В дипломатической переписке это решение отсутствует. Под пером графа Э. Дерби формулировки Дизраэли смягчались. 28 июля Шувалову вручили меморандум без подписи. Англия вместе с другими державами, говорилось в нем, готова побудить Высокую Порту к миру на приемлемых для нее и почетных для России условиях[724]. Глава Форин-офис получил от королевы выговор за своеволие, премьер-министр выразил ему свое недовольство в резкой форме: «Через три месяца британские интересы будут втоптаны в грязь», Россия станет «потенциальным господином Константинополя, решит вопрос о проходе через Проливы, как ей и Германии будет угодно, и наплюет на нас»[725].