В нашем исследовании, посвященном рецепции творчества «эмигрантских дочерей» критиками в 1920–1930-х годах, на основании анализа ряда статей был сделан вывод о том, что в целом такое неоднородное и расплывчатое понятие, как «женское письмо», распадалось на целый ряд категорий: дамское/бабское (Е. В. Бакунина), женское (Н. Д. Городецкая, И. В. Одоевцева), женственное (Г. Н. Кузнецова, И. Н. Кнорринг), жено-мужское (М. И. Цветаева, Н. Н. Берберова)[1597]. При этом, по мнению разных критиков, та или иная писательница могла быть причислена к различным категориям так называемого женского письма. К примеру, в зависимости от суждений того или иного критика творчество Марины Цветаевой могло быть прочитано под знаком истерики и кликушества и попасть в разряд женско-дамских текстов[1598], тогда как другие критики отмечали своеобразие и уникальный дар поэта[1599].

В вопросе о женском письме была важна также ориентация на культовые имена русской литературы: имя женщины-писательницы оставалось вторичным по отношению к мужчине-классику, но в любом случае подобное сравнение было почетным. Так, Нину Берберову часто сравнивали с Ф. М. Достоевским, Надежду Городецкую — отдаленно — с А. П. Чеховым, тогда как с именем Ирины Одоевцевой часто ассоциировали творчество А. А. Вербицкой и Е. А. Нагродской, а в случае Екатерины Бакуниной проводились параллели с творчеством М. П. Арцыбашева. При этом совершенно очевидно, что скандальная слава так называемых авторов-порнографов ни в коем случае не могла сравниться с непререкаемым авторитетом великих имен русской литературы.

В течение французского периода (1929–1935) Городецкая написала два романа на русском языке («Несквозная нить», 1929; «Мара», 1931), а также множество рассказов и публицистических текстов, рассеянных по страницам периодической печати. Критические отзывы на два русскоязычных романа Городецкой именуют эти тексты типично женскими, «дамскими» романами. По мнению критиков, «женское» просматривалось в этих текстах как на тематическом, так и на жанровом уровне. Тематику книг критика сводила к женским переживаниям: попытке назвать неназываемое, вопрос интимных отношений в браке, одиночество и эмоциональные разочарования[1600]. C жанровой точки зрения романы писательницы прочитывались как исповедь, своего рода девичий дневник, «искренний и грустный»[1601]. Наконец, в романах находили стилистические и композиционные недостатки, указывали на отсутствие четко выстроенного плана и резких, ярких характеров. Общие характеристики стиля Городецкой были следующими: «просто», «простенько», «легко», «зыбко», «печально», «мило», «ни о чем»[1602].