Показательны рассуждения одного из критиков по поводу заголовка первого романа писательницы: «…главным недостатком молодой писательницы является отсутствие четкости, точности (в этом отношении очень характерно нечеткое и неправильное название романа)»[1603]. Критик обозначал «слабые», по его мнению, стороны художественной манеры Городецкой — неопытность, отсутствие четкости, ясности в мыслях.

Если принять во внимание требования и ожидания критиков, их отчетливо бинарную систему оценок, то тексты писательницы и не могли быть прочитаны иначе — за ними изначально закреплялся негативный ярлык женского, «дамского». При таком прочтении все индивидуальное, специфическое терялось и не принималось во внимание. Об этом поверхностном, быстром, невдумчивом чтении свидетельствует и размышление Г. Н. Кузнецовой, зафиксированное в ее переписке с Л. Ф. Зуровым:

При мне на «вечере устной рецензии» критиковали только что вышедший роман молодой писательницы Городецкой — «Несквозная нить» — и никто не задумался над заглавием: что оно, в сущности, значит? И можно ли так сказать по-русски? Конечно, критика была очень суровая, бесцеремонная, с отсутствием всякого плана и логики[1604].

При мне на «вечере устной рецензии» критиковали только что вышедший роман молодой писательницы Городецкой — «Несквозная нить» — и никто не задумался над заглавием: что оно, в сущности, значит? И можно ли так сказать по-русски? Конечно, критика была очень суровая, бесцеремонная, с отсутствием всякого плана и логики[1604].

Между тем существует и иная модель чтения как заголовка романа, так и общего замысла писательницы. Во-первых, словосочетание «сквозная/несквозная нить»[1605], восходящее к профессиональной лексике (швейное дело), являет собой метафору эмигрантского существования, подразумевает общечеловеческий взгляд на жизнь в эмиграции, указывает на отсутствие опоры и жизненных ориентиров[1606]. С этой точки зрения, заголовок романа представляется как нельзя более красноречивым и удачным. Как мы увидим далее, метафора узловатости — переменчивости — нестабильности прочно закрепится не только в творчестве, но и в жизни писательницы.

Во-вторых, Городецкая вдохновляется новаторской в европейской литературе моделью «разрубленного повествования», о котором пишет В. Вейдле[1607]. Обилие диалогов, мозаичное построение сюжета, разорванность повествования, нечеткость и расплывчатость призваны передать экзистенциальную потерянность героев, их путешествие «в море без компаса». Бесспорно, роман Городецкой не достигает поэтических высот творчества Дос Пассоса, Альфреда Дёблина и Германа Броха, о которых в своей статье пишет В. Вейдле. Тем не менее жаль, что эта попытка обновить романную форму не была оценена по достоинству.