Художественное изучение современной латвийской женщины привело к появлению в те годы целого ряда текстов, которые не только повысили градус дискуссионности женского вопроса в латвийском обществе, но и положили начало новому жанру — женскому роману воспитания. К произведениям, соответствующим этой жанровой модели, можно отнести следующие[1666]:

1927 — Аида Ниедре «Красная ваза» (Aida Niedre «Sarkanā Vāze»);

1932 — Эльза Аренс «Женщина и любовь (интимные записки женщины)»;

1933 — С. Тасова[1667] «Трагедия Нади (из записок моей современницы)»;

1934–1936 — «Дневник одной актрисы» («Kādas mākslinieces dienas grāmata»). На протяжении 1934–1935 годов этот роман анонимно публиковался в журнале «Мир женщины» («Sievietes pasaule»), а в 1936 году вышел отдельной книгой с указанием автора — это была Паула Балоде (Paula Balode «Mākslas ugunīs (kādas mākslinieces dzīves stāsts»))[1668];

1938 — Анна Казарова «Любовь погибших (Записки гимназистки)».

Отметим закономерность формирования нового жанрового варианта в женской прозе Латвии именно в это время. Исследования аналогичных жанровых моделей в литературе Великобритании и США показали, что в переломные исторические моменты — на ключевых этапах формирования нации — актуальным становится вопрос идентификации, в том числе и женской:

Роман воспитания нередко трактуется как литературная технология, нарратив, который выстраивает и нормализует траекторию персонажа от недооформившегося субъекта до гражданина-бюргера, от не вписывающегося в общество бунтаря до аккультурированного индивида. Исторической основой этого процесса саморазвития было национальное государство: философская концепция «воспитания» (Bildung) возникла в тандеме с ростом романтического национализма, и роман воспитания стал, как показали критики, центральной романной формой для изображения социализации индивида, принятия им норм и практик национального общества[1669].

Роман воспитания нередко трактуется как литературная технология, нарратив, который выстраивает и нормализует траекторию персонажа от недооформившегося субъекта до гражданина-бюргера, от не вписывающегося в общество бунтаря до аккультурированного индивида. Исторической основой этого процесса саморазвития было национальное государство: философская концепция «воспитания» (Bildung) возникла в тандеме с ростом романтического национализма, и роман воспитания стал, как показали критики, центральной романной формой для изображения социализации индивида, принятия им норм и практик национального общества[1669].