Так, с палочкой и красным дипломом, он явился в колхоз – поднимать хоровое пение среди корейской молодежи. Ему предлагали остаться в Ташкенте, чтобы дирижировать армейской песней, но его тянуло к детям, да и о том, что он кореец и в любой момент может через этот пункт пострадать, Пяк-сэнсеным не забывал. Так что с консерваторским дипломом явился прямо на луковые грядки. Заслуживает внимания, что при этом он еще продолжал интересоваться новинками медицины, выписывал соответствующие журналы, которые ему доставлял на своем скрипучем велосипеде почтальон Хан Валерий. Однако на медицинские темы говорить с односельчанами Владислав Тимофеевич не любил, отмалчивался и чертил ногтем на клеенке нотные знаки, если дело происходило за столом.

«М-м-м-м-м…»

Мычание из клуба было слышно издали. Тельман бежал, опаздывал. Задержали в школе, хотя он и объяснял, что у них скоро выступление, а он и так неделю не ходил, потому что отправили помогать старшим на прополке, даже Владислав Тимофеевич не мог своих хористов освободить.

«Ма-мэ-ми-мо-му…»

Тельман влетел в Клуб; знакомый старичок-вахтер в тюбетейке приоткрыл левый глаз: «Беги-беги, молодежь».

«Ма-мэ-ми-мо-му…»

Хор только распевается, значит, Владислав Тимофеевич не будет распекать за опоздание. Может, даже не заметит, что у него с голосом что-то… или, может, ему кажется…

«Ба-бэ-би-бо-бу…» – гудело за дверью.

Он кашлянул, постучал и открыл. Сразу встретился взглядом с Владиславом Тимофеевичем, который стучал по исцарапанному пианино и давал тон.

«А, Ким…»

Сухо кивнул, взял следующий аккорд, на полтона выше.

Тельман быстро поздоровался и встал в хор на свое место.

«Да-дэ-ди-до-ду…»

«Вторые голоса, подтянули!» – поднимает голову Владислав Тимофеевич и смотрит на Кима.

«Та-тэ-ти-то-ту… Фа-фэ-фи-фо-фу!»

«Товарищи вторые голоса, – говорит Владислав Тимофеевич, – вы сегодня, наверное, съели мало каши. Цой, встань ровно… Вот так!»

Но смотрит при этом на Тельмана.

Когда закончили распеваться и начали «Подмосковные вечера», Владислав Тимофеевич вдруг остановился, рассеянно перелистнул пару нотных страниц, задумался.

«Речка движе-ца и не дви-же-ца…»