– Первый раз такую крупную вижу, – сказал Москвич.

– А я даже крупнее видал, – подал голос Тельман.

– Где?

– В одном неинтересном месте… Вы рассказывайте.

– Да я уж всё рассказал. Теперь вот ее очередь дорассказывать.

– А я тоже почти всё рассказала. Остальное неинтересно, наверное. Может, вы свою расскажете?

Посмотрела на Тельмана.

Ким

Ким

Он родился в корейской семье. Корейской, православной. В Приморском крае, где семья проживала раньше, родителей окрестили вместе со всей деревней, раздали деревянные крестики. В тридцать седьмом всех корейцев, опасаясь их шпионажа, загнали в поезда и потащили вагонами через Сибирь неизвестно куда, многие говорили, что в ад. Но родители не только от такой дороги не померли, но даже болели нетяжело, только у отца на всю жизнь сохранился кашель. Добравшись до ада, все вышли, и будущие его родители тоже. Кругом была пустота. Полная пустота без деревьев, без моря и других вещей, к которым привыкли они в своей прежней жизни, а воздух колючий и пыльный. Но всё-таки воздух был, нужно было только освоиться в нем, научиться дышать. Через год они научились, а еще через два года зарегистрировали свой брак. Любви было мало, но семьей людям выживать легче. Колхоз, в котором они работали, специализировался по луку.

Отец, Ким Виссарион Григорьевич, стал передовиком производства. В партию его из-за нации не звали, и он спокойно продолжал молиться русскому Богу, целуя икону, благодаря Его за урожай, за новый сорт лука и рождение очередного маленького Кима. Колхоз располагался недалеко от столичного города Ташкента. Виссарион Григорьевич вскоре после войны побывал там в командировке, заодно навел справки насчет церкви. Ему сказали, что церковь есть и где. Только переспросили, точно ли ему, по виду казаху, нужна русская церковь, а не мечеть, к примеру? В городе тогда корейского населения было мало, их почти не знали и принимали за казахов, которых знали лучше. «Я не казах, – объяснил Виссарион Григорьевич, – и мне нужна церковь по личному вопросу».

Церковь была возле Госпитального базара, ее недавно открыли, до этого был гараж. В помещении шел частичный ремонт. На нетиповую наружность Виссариона Григорьевича снова обратили внимание, но, заметив, как он грамотно крестится и кладет поклоны, перестали разглядывать. А Виссарион Григорьевич и сам радовался, что не забыл все эти нужные в церкви движения. На исповеди батюшка аккуратно спросил его о нации, Виссарион Григорьевич ответил, что нация корейская, но крещен в детстве, в связи с чем носил крестик, который пропал в депортации, одна только священная ниточка от него на шее и осталась, вот эта. Священник выслушал про поезд, даже про лук и еще про кое-что, чего пересказывать нельзя, исповедь всё-таки; потом показал, где можно купить новый крестик, что и было сделано.